И действительно, в шее хрустнуло, и тощий рухнул замертво мордой вперед.
«Накрылась квартальная, — с тоской подумал Анохин, но уже в следующую секунду, осознав, какой опасности избежал, говорил себе: — Ну и черт с ней, с квартальной. Главное, что жив, а дохлому-то зачем квартальная?»
Пациент лежал спиной кверху, и на спине его, на позвоночнике чуть повыше лопаток всё еще имело место синее пятно. Вчера оно было багровое с прозеленью — сюда попала пуля следователя Сергеева или как его там. Прибор, конечно, вдребезги. Классный такой, многофункциональный прибор, у которого и названия-то пока нет, одна аббревиатура: ПММ — прибор магнетический малогабаритный.
Ни прибора, ни экспериментального образца, которого в прежней жизни звали весьма глупо: Аскольд Шубенкин.
Зверев сел, но говорить пока не мог, только сипел, горестно показывая на свой чемодан.
Кавлягин вдруг захрапел, сразу из бесчувственного состояния перейдя в объятия Морфея.
Слава Богу, Аскольд бил, чтобы не убить, а временно отключить. Мог бы иначе, как это, скажем, сделал Анохин. Недуром ведь шваркнул, а всё почему? Потому что побоялся, в штаны от страха наложил, дурак такой, дебил недоделанный. Это не мы, это он сам себе говорил, ругая за глупость несусветную, присев на корточки перед распластанным Шубенкиным.
У Аскольда вдруг дернулся, и Анохин едва сдержался, чтобы не заорать «Ура». Не к лицу это почетному хирургу, профессору и прочая, и прочая. «Будет жить», — сказал он себе, перенося на кровать легкое безвольное тело. «Ну, здравствуй, квартальная», — подумал он, внутренне улыбаясь и приматывая Аскольда к больничному ложу. Делалось это из опасения непредвиденных эксцессов: ПММ, подключенный к энергоструктуре Аскольда, работал, когда пуля-дура разнесла его вдрызг, и это серьезно повлияло на психику Шубенкина. Теперь он был неадекватен в поступках, но дело это было поправимое.
Анохин мог бы многое рассказать про этого парня, в мозг которого вживлен биокомпьютер, про это чудо техники, превратившее заурядного электромонтера в суперчеловека, который, естественно, помнит свое прошлое, но считает его глупым и никчемным, потому что мозг его спал, а тело ело, пило и испражнялось — всего лишь навсего. Они частенько беседовали, и Анохин видел, как из электромонтера понемногу вылетает дурь и как лепится из него истинный Аскольд — герой какого-нибудь скандинавского эпоса.
Да, для усиления своих способностей он еще нуждался в ПММ, но недалек тот день, когда прибор ему будет не нужен. Хочется в это верить, так как Нобелевская нужна позарез.
Главное же, что нигде в мире аналога этому русскому чуду нет и в ближайшие сто лет не предвидится. Мы как всегда первые в мире. Не американцы, а мы.
Анохин нагнулся к дрыхнувшему Кавлягину, потормошил за плечо. Тот спросонья пустил ветры — самые оглушительные в мире.
Глава 32. Воскресенье. Серебристая Тойота
Встретились они через пару часов в пивбаре «Жигули», где персонала было больше, чем посетителей. Молодняк сюда заглядывал редко, экономнее и демократичнее было купить в любом ларьке бутылочку «Клинского», взгромоздиться на лавку пятой точкой на спинку, а ногами на сиденье и плевать на всех, потягивая пивко. Люди среднего возраста предпочитали «Грабли», «Му-му» и «Елки-палки», а пенсионеры по заведениям такого рода вообще не шастали — дороговато-с.
Так что лишних глаз и ушей не было.
Уханов в три приема жадно осушил пенную кружку, зажевал раскаленным люля-кебабом и, значительно подобрев, вкусно причмокивая, сказал:
— Показывайте.
Новиков выложил из дипломата распечатку.
— Это ж надо такую ахинею сочинить, — подытожил Уханов, изучив фотографию и текст. — Ну-ка, а что за сайт?
Прочитал меленькое примечание, подумал и заявил:
— Если не ошибаюсь, на этом глупом сайте выставляют то, что ниже пояса, а также приколы по этой тематике. Поздравляю.
— Не надо, я не люблю, когда завидуют, — отозвался Новиков.
— Я имею в виду, что это достаточно посещаемый сайт, — сказал Уханов. — Вас будут узнавать на улице.
— Популярнее, чем надпись на заборе?
— Сомневаюсь, — подумав, ответил Уханов. — Заборы с надписями существуют века. Забор доступен, а компьютер есть не у каждого.
— Так что — наплевать? — спросил Новиков.
— Наплевать-то оно наплевать, — сказал Уханов. — Это водичка на мельницу Логуса. Узнать бы, кто за этим стоит?
— Чем я и занимаюсь.
— Фотки я забираю, — Уханов сложил бумагу вчетверо и сунул в брюки. — Попробую разобраться по своим каналам, что за обалдуи дурака валяют. Кузнецова подключу.