Помещение, в которое Новикова провел новый знакомый, было изысканно обставлено, имело вдоль стены сверкающий бар с полуголой барменшей и несколько столов: два бильярдных, два игровых под зеленым сукном, над которыми нависли низкие абажуры, и несколько обычных, обеденных.
Горел один абажур, освещая трех угрюмоватых типов с обнаженными торсами, колоду карт и стопку долларов на зеленом сукне. На стопке лежал массивный золотой перстень, то есть кто-то из джентльменов продувался в прах.
— Как видишь, один спёкся, — сказал Штольц Новикову. — Как вылетит, займешь его место, а пока можешь потренироваться в баре. Кстати, предъяви документы или что у тебя там.
— Ложи чемодан на стол, — приказал один из угрюмых — жилистый, загорелый, с наколкой на плече. — И чтоб ручонки всегда видели.
— Ростик, давай жить культурно, — поморщившись, сказал Штольц. — Надо говорить не ложи, а положи.
— Цацкаться еще, — проворчал Ростик.
Поставив дипломат на стол, Новиков вынул свой паспорт, а потом, поколебавшись, и удостоверение. Всё равно ведь обыщут.
— Всё выворачивай, — скомандовал Ростик.
— Не гони лошадей, — сказал ему Штольц и жестом показал Новикову, что выворачивать не надо.
Взял со стола документы, вначале посмотрел паспорт, удовлетворенно кивнул, перешел к удостоверению и уголки его рта неудержимо поползли к ушам.
— Ну, ты, Андрюха, даешь, — сказал он, щерясь. — Это что — настоящее?
— Настоящее-то оно настоящее, но от ментов приходится бегать, — туманно ответил Новиков.
— Если липа, то хорошая, — одобрил Штольц. — А если нет, то пеняй на себя. Мы ведь проверим.
— Я в розыске, мужики, — сказал Новиков. — Кроме того, мой труп в Гусятниковом переулке сейчас исследуют менты. Я ведь еще и следователь Сергеев.
— Чем докажешь? — невозмутимо спросил один из угрюмых — квадратный качок с круглой башкой и оттопыренными ушами. Нулевая стрижка была ему противопоказана, но мода есть мода.
— Да ладно, — сказал Штольц, переместив документы и дипломат на соседний стол. — Сам ведь пришел, не мы же его взяли
Усевшись вслед за этим на свое место, произнес: — Сдавай, Ростик, у тебя последний шанс.
Спустя пять минут вместе с золотым перстнем Ростислав потерял последнюю надежду и присоединился к Новикову, который, сидя за стойкой, успел осушить бокал пива.
— Топай, ждут, — сказал ему Ростик с кривой усмешкой.
— Значит, так, — заявил Штольц, едва Новиков занял место выбывшего Ростика. — Я тебя, Андрюха, не обыскивал? Не обыскивал, потому что у нас не ментовка. Ежели у тебя бабки есть, играем на бабки, ежели бабок нет, играем на интерес.
— На какой интерес? — весело спросил Новиков. — На носики, что ль?
— Увидишь, — сказал Штольц.
Пожав плечами, Новиков вытащил из дипломата тысячу, положил на кон. Дипломат поставил в ноги, чтобы впредь не бегать к соседнему столу. В преферанс он играл, еще учась в институте, жестокая тогда шла рубка, всю ночь, а утром, естественно, на занятия. Потом уже, в Высшей школе ФСБ, было не до этих глупостей, но выучка, студенческая закваска, врезалась в память на века, в префе Новиков был далеко не последним.
Играли в «Сочинку», противники были сильные, но довольно скоро Новиков их раскусил, а те, ребята серьезные, никак не могли понять, почему этот пришлый чекист, пыхтя, теребя нос, неуклюже подшучивая и цыкая при этом зубом, всё их обыгрывает и обыгрывает. Обидно было, понимаешь, они уже давно были в связке, спелись так, что могли играть с закрытыми глазами.
Но вот очередная сдача карт, мастерски произведенная Штольцем, когда все главные карты оказались на руках у «хозяев», и вдруг новичок объявляет мизер. Как положено, берет прикуп, сбрасывает две карты, после чего становится ясно, как день, — попался, который кусался. Ход, однако, за ходом — не ловится, подлец, вот уже все свои крупняки сбросил, еще три захода, и всё. Всё-о-о!
Куча денег перекочевывает в дипломат Андрюхи, Ростик, осушивший у бара не одну бутылку пива, недоуменно таращится на Штольца — дело абсолютно невиданное, чтобы Герман оказался в проигрыше, лопоухий предлагает еще партию по удвоенной ставке, но Новиков против.
— И на старуху бывает проруха, — сказал Штольц, после чего обратился к красотке барменше: — Приготовь-ка нам, малышка, кремлевский коктейль.
— Сталинский или брежневский? — уточнила та.
— Начнем с андроповского, он помягше, а потом, естественно, сталинский и брежневский., — ответил Штольц. — Не каждый чекист выигрывает у теневого префекта, пусть запомнит эту ночь. Верно, Андрюха?