Кстати, просто так не войдешь, нужно еще по домофону объяснить причину прихода.
Но все эти причиндалы, куда как часть макаронной продукции для посторонних ушей входит и охранник, лишь внешний антураж, в кабинетах всё гораздо проще, функциональнее, домашнее, что ли. Там по жаре люди сидят в трусах, выключив кондиционеры, от которых постоянный насморк, и подставив свои потные тушки жужжащим вентиляторам, каждый час бегая в душ.
Да и сам Фадеев по типу гоголевского персонажа запросто может решать вопросы, сидя в прохладной ванне.
Чем не демократия?
Но как только встаёт вопрос об официальной встрече, которая, скажем, состоится через пятнадцать минут, сотрудник мигом освежается в душе, обпшикивает себя дезодорантом, надевает всё, что положено, ждущее своего часа в шкафу, и на встрече он уже не ванька, а Иван Иваныч, цедящий слова через губу.
Так что всё тут было продумано.
Обо всё этом Кислов узнал несколько позже, так что был весьма удивлен, когда увидел Фадеева, разговаривающего в кресле по телефону и облаченного в махровый синий халат.
— Чего вылупился? — закончив разговор и положив трубку, весело спросил Фадеев. — Привыкай, чувак, у нас тут всё попросту. Но! — поднял палец. — Главное — дело. Хоть на голове стой, а чтоб задание было выполнено. Сам понимаешь, человек с улицы сюда не попадет, кадры свои, проверенные, поэтому многое позволено. В отличие от ФСБ, Игорек, тут никто ни на кого не капает, а если капает — значит, не ко двору, значит пошел вон. Усёк?
— Усёк, — ответил Кислов. — Вопрос можно?
— Валяй.
— Чем занимается фирма? Вдруг кто спросит.
— Если вдруг кто спросит, то официально мы называемся «ООО. Подрядные и договорные работы», — объяснил Фадеев, развалясь в кресле. — Тут плети всё, что хочешь, только не особенно завирайся. Неофициально же это Сургутнефть. Ясно?
— Ясно.
— Работа у тебя, Игорек, будет разъездная, — сказал Фадеев. — В пределах области и в столицу — на машине, если куда подальше — естественно самолетом, паровозом. Когда проявишь себя, милости просим за рубеж. Чуешь?
— Ох, чую, Василий Гордеевич, — ответил Кислов и понял, что угодил.
Понравилось Фадееву это уважительное «Василий Гордеевич», он даже зажмурился от удовольствия, сделался масляным, как блин, но тут вдруг резко, требовательно зазвонил телефон.
Всё еще жмурясь, Фадеев поднял трубку, выслушал какую-то информацию, стал скучным, сказал: «Я передам» и аккуратно, точно боясь поцарапать аппарат, повесил трубку. Побарабанил по столу пальцами, хмыкнул, поведя головой, будто не веря, вслед за чем произнес:
— А ведь Андрюха-то того — сгорел в угнанной Тойоте. Кузнецов опознал.
— Когда? — как сквозь вату, не слыша своего голоса, спросил Кислов.
Вот это был удар так удар, погиб непотопляемый, пуленепробиваемый, несгибаемый Андрей Новиков.
— Этой ночью, — наблюдая за ним, сказал Фадеев. — Ты, братец, аж посерел. Возьмешь отгул?
— Может, не он? — отозвался Кислов. — Не мог Андрей угнать машину, зачем ему эта глупость?
— Спасался от погони.
Фадеев встал, вынул из встроенного шкафа бутылку коньяка, пару стопок, налил себе и Игорю, сказал:
— Помянем Андрюшку. Я на него зла не таю, работа у него была такая — рыскать по чужим домам.
Кислов махнул коньяк и даже не почувствовал вкуса.
— Вам бы, чудикам, сразу ко мне пойти, — произнес Фадеев, пригубив из стопки. — Мне такие, как вы, во как нужны. Надоело с дураками-то. А вы и тренированные, и законы знаете, и нюх у вас, как у ищеек. Вот бы где у меня губернатор был.
Сжал кулак.
— И не только он, — добавил Фадеев. — А и кто-нибудь много выше.
— Что же вы тогда на Новикова зэка натравили? — тихонечко так пробормотал Кислов, но Фадеев услышал.
Откинулся в кресле и сказал, барабаня пальцами по столешнице:- Если бы мне нужно было Андрюху уконтрапупить, я бы выбрал зэка постарше и пограмотнее. И не одного, а трех-четырех, чтоб ножи метать умели и стреляли без промаха. Вышел, скажем, Андрюха из твоего, Игорек, подъезда, выстрел — и нету Андрюхи. Кто стрелял, зачем стрелял? — одному Богу известно. Я же выбрал пацана — попугать, чтобы знал, что за ним следят.
— Правильно, согласился Кислов. — Но пацан сказал, что вы приказали ему замочить Новикова.