Сказав это, Носков посмотрел на Новикова и добавил:
— Это строго между нами.
— Разумеется, — ответил тот. — С твоими рассуждениями, друг, я целиком и полностью согласен. Станет секретный начальник, как дурак, жить в окружении ночных бабочек и педиков? Ясное дело, не станет.
— Ты, уважаемый, путаешь кислое с пресным, — сказал ему Носков. — Штольц — человек новой формации, он крутой и стилем своей жизни подчеркивает крутизну. Мальчики и девочки — это его бомонд, его постоянное окружение, которое его развлекает, составляет ему компанию во время пиршеств и житейских невзгод. Бомонд всегда разный, трогать его не стоит, Штольца это может рассердить.
— Житейских невзгод? — переспросил Новиков. — Разве у него бывают житейские невзгоды?
— У всех бывают, — уклончиво ответил Носков.
Глава 7. Малиновая коробочка
Показывая полное радушие и расположение, Носков после чая провел Новикова по помещениям бункера. Людей в комнатах оказалось от силы человек десять, остальные, как объяснил бригадир, были на заданиях.
— Какие задания? — спросил Андрей.
— Увидишь, — ответил Носков. — Вот, кстати, и наша оружейная палата.
Оружейной палатой, длинной, узкой комнатой, заставленной и завешанной огнестрельным оружием, командовал мрачный хромой одноглазый детина — лысый, с черной повязкой на выбитом глазу. Новикову он не особенно обрадовался, посмотрел брезгливо, буркнул что-то невразумительное и явно неодобрительное, после чего занес в журнал приема-выдачи стволов.
— Ты ему понравился, — сказал Носков, когда они вышли в коридор.
— Ты уверен? — отозвался Новиков.
— Другим салагам он выдает такое, что уши вянут. Ноги вытирает.
— Сподобился, значит, — сказал Новиков.
Были также в бункере столовая, душевая с десятью кабинками, кабинет информатики, в котором на компьютерах обрабатывались детали операций, комната отдыха с домашним кинотеатром, где на случай особого периода можно было разместить с десяток гавриков, скрывающихся от наших и ваших, то есть от правосудия и от конкурирующей братвы. Еще здесь имелись аж три клозета и, разумеется, раздевалка с личными шкафчиками, запирающимися на ключ.
В столовой из-за демаскирующего запаха не готовили, еду привозили в термосах и судках, остатки складывали в здоровенный холодильник, напоминающий трехдверный платяной шкаф.
В час привезли обед, но перекусить толком не удалось — началась внеплановая операция.
Лысый детина сноровисто выдал заряженные автоматы УЗИ, Носков, скомандовав «За мной», помчался в противоположную от лестницы сторону — к неприметной двери в конце бункера, за которой оказался скудно освещенный коридор с цементным полом. Четверо бойцов, в том числе и Новиков, топая, неслись за ним. «На цырлах», — обернувшись, проорал Носков, вслед за чем все побежали на цыпочках, не гремя каблуками.
Лампочки закончились, Носков, не снижая скорости, врубил фонарь и припустил дальше по темному коридору.
Так они бежали еще минут пять, оставляя позади узкие переходы, бойницы с шумящими вентиляторами, выемки, в которых шевелилось что-то неприятное, мохнатое. Разумеется, это были преломленные тени, по крайней мере так хотелось думать, но вот в одной из таких впадин раздался пронзительный крысиный писк, смолкший на полуноте, затем чавканье, и сделалось как-то не по себе.
Носков остановился у поворота, подождал, пока подтянется последний боец, и вновь рванул вперед. Еще через три-четыре минуты они оказались в подвале жилого дома с едкой кошачьей вонью, каким-то смрадным тряпьем и тухлыми зелеными лужами. Амбре было такое плотное, что в желудке заекало, того и гляди вывернет наизнанку.
— Тут надудонили до нас, — пошутил один из бойцов, пока бригадир возился с замком в поржавевшей двери.
«А что на первом этаже? — подумал Новиков. — Живут же люди — прямо над выгребной ямой».
— В каждом подвале так, — заметил Носков. — Непонятно только, кто дудонит.
Замок, щелкнув, открылся. Бригадир пропустил всех на лестницу и запер за собой, вслед за чем, поднявшись по ступеням, без особых хлопот вскрыл металлическую дверь, за которой оказался тамбур подъезда.
Во дворе их ждал бардовый минивэн с тонированными стеклами. Дом был панельный, двенадцатиэтажный, в глубине обсаженного деревьями двора. В тени на лавочке у подъезда сидел небритый бомж, который подмигнул Носкову.
Как только минивэн с бойцами отъехал, он зевнул и разлегся на лавке пузом кверху.