Дня через три вечером Кислову домой позвонил Налейкин, полюбопытствовал, как дела у подопечного, то бишь у Фадеева. Пока никак, ответил Кислов, но если что — сразу звякну. Ну, ну, сказал Налейкин.
Этим же вечером пришло электронное сообщение от Кузнецова, что в одном из помойных баков в районе Измайлово найден дипломат Новикова с его паспортом, разрешением на ношение огнестрельного оружия, сбруей, ножом и какой-то мелкой дребеденью. Ни пистолета, ни денег, ни записной книжки с телефонами. Сам он дипломат, естественно, не выбросил, значит, либо ограбили, либо убили, а так как два раза не умирают, жди, Игорек, вызова на опознание трупа из Тойоты. Поедешь вместе с Загрицыным.
Кислов отстукал: «Кто занимается делом?»
Кузнецов ответил коротко: «ФСБ»…
Действительно, следующим уже утром Фадеев вызвал Кислова и сообщил, что звонил Загрицын, попросил отпустить Игоря Анатольевича на три дня в Москву. В чём дело?
— Ну, так Новиков же помер, — ответил Кислов. — Надо опознать.
— Надо, так надо, — сказал Фадеев. — Оформляй командировку дней на десять, заодно, чтобы не гонять лишний раз транспорт, решишь парочку вопросов. Видишь, как я тебе доверяю?
— Польщен, — отозвался Кислов.
Ехать пришлось в одном купе с Загрицыным, который с момента посадки на «Суру» где-то до десяти вечера нёс какую-то ахинею, пытаясь выведать у Кислова несуществующие тайны. Нашел дурака. Кислов отвечал с серьезным видом, но при этом получалась такая чушь, что находившийся в купе рабочий сахарного завода из Каменки, потихоньку, банка за банкой, накачивающийся пивом, в конце концов не выдержал и заявил:
— Вы бы, господа хорошие, подрались бы, что ли.
— Это зачем? — надменно спросил Загрицын, решивший сразу же по возвращению из Москвы строго наказать секретаршу, заказавшую билеты не в СВ, а в купе, где, как известно, всегда найдутся две пары лишних ушей.
— Всё интереснее, чем слушать эту вашу галиматью. Вы, случаем, не в Кащенко направляетесь?
Ишь ты, начитанный, отметил про себя Кислов, делая вид, что возмущен не меньше Загрицына.
— Документы, — строго потребовал Загрицын и увидел в ответ прямо у своего носа немытую фигу, состроенную в ответ не старым еще, ироничным рабочим.
— Не те времена, — сказал рабочий. — Ручонки коротки. Я сразу вычислил, что вы гэпэушники. От вас, ребятки, нафталином несёт.
И тут же без всякого перехода, показав всю широту русской души, предложил:
— Может, пивка?
Произошло это в десять вечера. С этого момента Загрицын, играя желваками, заткнулся, а Кислов показал себя отщепенцем, не отказавшись от баночки баварского пива. Больше того, он даже сходил перекурить с пьяненьким работягой в тамбур, где тот, дыша ему в лицо тяжелым перегаром, сказал следующее:
— Ты, парень, с этим человеком поаккуратнее. Заложит в момент, так что ухо держи востро?. Это, извини, не твой папик?
— Нет, — ответил Кислов. — Учту.
— Во-во, учти…
Утром перед прибытием в Москву Загрицын с усмешкой посматривал на страдающего от тяжелого похмелья рабочего, который был хмур и молчалив. Посматривал, как бы обещая: вот приедем, и я тебя, козявку, сдам первому же попавшемуся милиционеру. Но работяга, не будь дурак, выскочил со своим набитым рюкзаком первый и как дунет к переходу, только его и видели…
По традиции они остановились в забронированном номере гостиницы «Пекин», откуда после легкого завтрака направились на Лубянку, где в кабинете Сапрыкина их уже ждал полковник Титов из уголовного розыска. Не медля ни секунды, Титов провел приезжих через заднее крыльцо к белой Волге, которая, поколесив по городу, привезла их к невзрачному унылому двухэтажному зданию, огороженному со всех сторон высоким бетонным забором.
Здесь в подвале под ярким светом люминесцентных ламп на жестяном столе возлежало страшноватое, пахнущее землей и гарью, коричневое с прозеленью длинное тело.
Сгоревший Новиков выглядел бы именно так, и Кислов сказал без колебаний:
— Это Новиков.
— Вы, — повернулся к Загрицыну Титов.
Тот подошел к столу, нагнулся над трупом, внимательно осмотрел зубы, вгляделся в жуткое лицо, вернее в то, что от него осталось, и с сомнением произнес:
— Пожалуй, я соглашусь с коллегой. Чисто внешне — он, но если есть сомнения, то можно ведь провести и сравнительный анализ.
— Вы имеете в виду родительские клетки? — уточнил Титов.
— Конечно.
— Это можно сделать? — спросил Титов, повернувшись к присутствующему при этом медику.
Тот кивнул.
— Я распоряжусь немедленно, — сказал Загрицын. — Образцы тканей будут у вас завтра-послезавтра.