Глава 10. Не побрезгуй
Включив фонарь, Новиков затрусил по узкому переходу, именно затрусил, чуть быстрее обычного шага, бежать мешали камни на неровном полу, да стальные прутья, хаотично торчащие то сверху, то из стен.
— Здесь, — приглушенно сказали сзади.
Вновь выстрел из базуки, реактивный снаряд прошил несколько метров, обо что-то задел и взорвался, превратившись в тесном бетонном проеме в поток огня и металла. Новиков заспешил прочь, понимая, что от осколков никуда не деться, споткнулся и полетел куда-то вниз, в кромешную тьму. Выпущенный из рук фонарик, кувыркаясь, летел рядом. Вот в его хаотичном дергающемся свете что-то блеснуло внизу, и в следующую секунду Новиков, подогнув к животу ноги, врезался в теплую, отдающую химией воду. Вода погасила удар, но всё равно он саданулся боком о близкое скользкое дно.
Вынырнул, отплевываясь и ничего перед собой не видя, встал на ноги, поискал, вертя головой, фонарь, углядел неподалеку на дне сла-абенькое пятно света. Вот он, родимый.
С фонариком в руке по горло в воде он побрел прочь от спасительного обрыва, на краю которого уже переговаривались преследователи. Голоса были приглушены расстоянием, но Новиков разобрал, что кто-то, очевидно Носков, предлагает спуститься вниз по веревочной лестнице, а кто-то, вероятно оружейник, настаивает на том, чтобы закидать яму гранатами.
Вероятно, никто из них эту подземную клоаку не исследовал, иначе бы они знали, что вовсе это не яма, а на половину заполненный водой тоннель, уходящий неизвестно куда. Короче, когда начали взрываться гранаты, Новиков был уже далеко.
Несчастный фонарик начал вдруг гаснуть, слепнуть, но, бывают же такие чудеса, когда он окончательно увял, Новиков разглядел впереди колеблющиеся проблески света, как будто там горел костер.
Так оно и было, в выемке на пологом «берегу» горел костер, а вокруг него сидели три плоховато одетых небритых мужичка, которые резались в карты и пили водку, заедая сырокопченой колбасой и кружочками ананаса из семисотграммовой банки. «Берег» за их широкими спинами плавно переходил в чернеющий проём, откуда они и притопали на свой пикник.
— Здорово, приятель, — увидев беззвучно подобравшегося к ним Новикова, сказал один из мужичков, нисколько при этом не удивившись. — Вода теплая?
— Приятная, — ответил Новиков, которого от этой теплой воды уже начал пробирать озноб.
— И мне, что ли, скупнуться? — сказал другой мужичок, па третий рассудительно предложил:
— Чего там, в болоте, гузку-то мочить? Присоединяйся, четвертым будешь. Водяры, может, и маловато, а жратвы навалом.
На «берегу», когда Новиков начал обсыхать у костра, все болячки разом заявили о себе. Заныли простреленное плечо и ушибленный бок, засаднило исцарапанные икры, даже ножевая рана в ляжке, нанесенная грабителем Тойоты, и та начала постреливать, хотя о ней Новиков напрочь забыл. Она как-то очень быстро зарубцевалась, и уже на следующее утро после безмятежной ночи, проведенной на королевской постели Штольца, совсем не беспокоила. Но главное, пожалуй, — вдруг жутко разболелась голова, особенно в затылке, как тогда, в квартире певца, когда рядом лежали убиенные Логус и Шагалин.
— Да ты, брат, совсем плох, — заметил первый мужичок и снял с себя засаленный пиджачок, чтобы застелить припорошенный песком бетонный пол.
К нему присоединились двое других, без сожаления снимая с себя обноски, которые худо-бедно, но грели, ибо под землей было сыровато.
— Спасибо, ребята, я чуть-чуть покемарю, — благодарно сказал Новиков, устраиваясь на этом жестком ложе и тут же засыпая.
Проснулся он через полчаса. Одежда уже высохла, болячки поутихли, сил заметно прибавилось.
Мужички всё так же сидели рядом. Чувствовалось, что они аккуратно, со знанием дела шарили у него, спящего, по карманам, но ничего не нашли.
— Тебя что — свои же того? — спросил первый, самый словоохотливый мужичок.
— В смысле? — уточнил Новиков.
— Ну, судя по форме, ты из спецназа? — предположил мужичок. — Свои же в канализацию-то скинули или кто еще?
— Какая ж это канализация? — усмехнулся Новиков, умиляясь деликатностью этих подземных, похожих на гномов, жителей. — Ни какашек, ни вони.
— Это верно, — согласился мужичок. — Просто мы её так зовём. Не каналом же называть венецианским.
— Никакой я теперь не спецназовец, а самый натуральный бомж, — вздохнув, ответил Новиков. — Да еще в розыске.
— Не побрезгуй, — сказал словоохотливый, протягивая руку. — Давай знакомиться, что ли?
Звали его Никитой, был он когда-то старшиной в одной подмосковной части, да стырил, понимаешь, канистру спирта, после чего, убоявшись суда, дал дёру, вот с тех пор так и числится в бегах. Это уже, почитай, двадцать лет с гаком.