много, вот и все. А ты, Клаус, ему завидуешь. В чем, я не знаю, но то, что ты вымещаешь на нем свою злобу, - это наверняка. Поэтому я сейчас пойду, встречу Генриха и расскажу ему про твою затею.
- Молодец, Питер, - сказала вдруг Тереза Штольц. - Я пойду с тобой.
- Ну вот, - весело прошептал Олаф Генриху. - Теперь ты узнал, что у тебя есть не только враги, но и друзья…
Прислушиваясь к спору, Генрих думал об Альбине. Как ему хотелось, чтобы она оказалась рядом! Ради этого он готов был умереть.
- Нормальный, говорите? Это Генрих-то нормальный? - вскрикнул вдруг Клаус, задетый за живое. - Да чтоб я… да чтоб мне… чтоб я провалился сквозь землю… пусть меня удушит привидение, если он нормальный!… - Клаус вдруг захрипел, как будто ему действительно сдавили горло. Темнота вокруг начала быстро редеть, и Генрих понял, что привидения принялись наконец за работу.
- А что это за сговор?! - пророкотал барон Краус. - Сейчас я вам, проходимцы, покажу, что значит интрижки плести!
Барон со страшным лязгом вытащил из ножен меч.
И в то же самое мгновение тишину прорезал испуганный вопль. Кто именно из девочек кричал, Генрих разобрать не мог, но для себя решил, что это не Тереза Штольц.
Что- то упало, кто-то разрыдался. А Клаус, заглушая все остальные звуки, заорал:
- Караул! Помогите! Я не хочу умирать! Про Генриха я все наврал. Господа привидения, умоляю вас, не губите!
Его перебил Питер Бергман:
- Что застыли?! А ну, все бегом отсюда! - Послышалась какая-то возня, и опять крик Питера: - Сначала девчонок! Девчонок выпустите, черт бы вас всех побрал! Клаус, гад, ты куда первым лезешь? Накликал привидений, а теперь бежать?
- Выпустите меня! Скорее выпустите! - орал Клаус. - Это они за мной пришли, а вам бояться нечего. Дайте же дорогу, в конце концов!
Из- за паники в дверях возникла пробка, и никто не мог выскочить из капеллы.
- Вот я вам сейчас покажу! - ревел призрак барона. - Эй, Ремер, справа заходи да никого не жалей.
Сегодня мы пленных не берем!
Еще несколько девочек завизжали; затрещали двери, с грохотом упали на пол, а в следующую секунду крики, полные ужаса, донеслись с улицы. Одновременно с ними голос Ханса фон Дегенфельда выкрикнул:
- Друзья, все сюда, наверх! Господин Генрих, гномы - карлики идут! К защите!
Глава XXI ВОИНЫ ЧУЖОГО МИРА
В подвале зашумели. Гном Ильвис подскочил к Генриху и, торопливо сунув трубку за пазуху, выдохнул:
- Ведите нас, господин Герой!
- Олаф, - напряженность момента вселила в Генриха решимость. - Ты извини, что я тебе всего не рассказал… Времени не хватило… Но сейчас я должен уйти, а тебе лучше остаться здесь.
- С какой стати я буду сидеть один в темноте? - удивился Олаф. - И что это за призыв: «К защите!»? Еще одна шутка?
- Это не шутка, - ответил Генрих. - На Регенсдорф действительно напали. И сейчас наверху начинается битва. Не на жизнь, а на смерть. Вот почему я и говорю - тебе лучше остаться здесь: ты ведь все равно не увидишь, с кем сражаться.
- Ерунда, - Олаф хмыкнул. - Тем интереснее драка. Пошли, не тяни время.
- Друзья, - сказал Генрих на «эхте», напрасно пытаясь рассмотреть в темноте лица древнерожден-ных. - Однажды мне уже приходилось защищать Регенсдорф. И я был один. Теперь же пришло время защищать Регенсдорф нам всем вместе. Отступать мы не имеем права, помните это. И если мы проиграем эту битву, второй уже не будет никогда: ваши жены и дети станут рабами. Поэтому… поэтому я скажу вам одно: победа или смерть. Третьего не дано… В атаку!
- Умрем или победим! - выкрикнул маленький Фунькис и выстрелил из своего игрушечного пистолета.
- Победа или смерть! - перекрикивая эхо, подхватили призыв бородатые гномы, рассудительные домовые, хитрые кобольды. Капелла в одно мгновение наполнилась воинственными криками, лязгом оружия и доспехов, подбадривающими возгласами.
- Да хранит нас Один!
Древнерожденные один за другим проносились мимо Генриха и Олафа.
- Умрем или победим! - донеслось уже с улицы.
- Поторопимся! - сказал Генрих Олафу. Он направился к лестнице, но споткнулся о ступеньку и едва не упал.
- Света бы побольше, - буркнул Олаф, едва успев поддержать Генриха. - Того и гляди - покатимся обратно и расшибем носы, даже не побывав в драке.
Луч фонаря высветил ступени, друзья в несколько секунд оказались наверху. Генрих первым шагнул за порог, да так и замер, пораженный увиденным. Он рисовал в своем воображении карликов существами размером с глюмов, а теперь понял, как ошибался. Ростом карлики достигали взрослому человеку до пояса. Их тела спереди, примерно от живота, а сзади от самой шеи, покрывал короткий зеленый блестящий мех. Только грудь и морды карликов были голыми, отчего эти места выглядели, как проплешины. Кроме набедренных повязок и светлых кожаных ремней, крест-накрест перетягивающих торс, карлики носили сандалии на высокой шнуровке. Широченными плечами, невероятно длинными - до земли - руками, морщинистыми лицами карлики напоминали горилл. Они даже передвигались, как обезьяны: горбясь, раскачиваясь из стороны в сторону. Из-за боевой раскраски лица захватчиков издали напоминали черепа с узкими гребнями волос, но особенно устрашающе выглядели клычищи, подпиравшие верхние губы.
Большинство чужаков были вооружены шипастыми дубинами, лишь некоторые сжимали в руках короткие, грубой ковки мечи. Перед каждым десятком угрюмых сгорбленных существ вышагивали командиры. Офицеры отличались от рядовых воинов не только прической - на их головах вместо гребней красовались хохолки, - но также знаками отличия в виде ожерелий из черепов животных. У каждого офицера на поясе висели меч и кинжал.
Несмотря на неожиданность атаки, никто из карликов не выглядел растерянным. Те из них, кто выбрался из ямы, с ходу вступали в бой с древнерожденными Регенсдорфа, удерживая проход для остального войска. К сражающимся каждую секунду присоединялись новые и новые солдаты, выстраивая за спина ми коридор, по которому двигалась главная колонна чужаков.
Вражеские командиры выкрикивали лающими голосами команды, и хотя многие слова казались Генриху знакомыми, он не мог ничего понять. Видимо, разговаривали карлики на особом диалекте «эхта».
Древнерожденные неорганизованной толпой навалились на стену чужаков, сокрушить ее не смогли и завязли в обороне. Увы, древнерожденные, не обладавшие опытом боевых действий, боялись сближения с неприятелем и своим оружием размахивали не для того, чтоб поразить врага, а чтобы не подпустить его к себе.
- За его покойное величество, за Людвига Четвертого Баварского, за императора! - заорал призрак барона Фердинанда Крауса фон Циллергута. Он поднял высоко над головой свой сияющий меч и врезался в строй карликов. - Гореть вам всем в адском огне, бездельники! За мной! В атаку! Смерть швейцарским прихвостням!
Призрак яростно размахивал мечом, вид его был так ужасен, что карлики испуганно шарахнулись в стороны. Они не ожидали встречи с призраками и не представляли, как с ними бороться. Но растерянность продлилась недолго - кто-то из офицеров треснул по физиономии одного карлика, другого, быстро навел порядок и погнал своих подчиненных к призраку, точно стадо овец.
Барон закричал:
- Ремер! Мошенник! Чего медлишь?
- Да здесь я, здесь. Что вы раскричались, будто вам под доспехи засунули муравейник! - призрак ландскнехта Ремера словно вырос из-под земли. - Подумаешь, сотня сморщенных уродцев!
Старый вояка несколько раз с силой взмахнул своим огромным мечом, разминаясь, а через секунду меч в его руках будто ожил. Ловкость, с которой призрак солдата управлялся со своим оружием, вызывала восхищение. Меч вращался вокруг наемника, словно гонимое ветром перышко. Усач наносил рубящие удары, время от времени перехватывал меч за обтянутую кожей «пятку» и колол противника в стремительном выпаде. Иногда старик раскручивал меч веером, отчего в глазах начинало рябить, а затем, резко обрывая вращение, наносил сокрушительные, «черпающие» удары рукоятью меча.