Плюнькис этого не заметил. Он сшиб кулаком одну гориллу, другую, а когда его попытались остановить, перехватил чужака за руку и без видимого усилия откинул в сторону… Наконец Плюнькис добрался к намеченной цели. На какое-то мгновение его скрыли крепкие тела с зеленой шерстью, но вот взлетел, беспомощно барахтаясь в воздухе, один карлик, второй, третий. Какая удивительная сила таилась в теле глюмов! Даже самый низкорослый карлик вдвое превосходил Плюнькиса ростом и весом, но ничто не могло спасти их.
В то время как Плюнькис отважно спасал самого маленького защитника Регенсдорфа, Генрих расправился с карликами, наседавшими на Ильвиса. Гном со стоном поднялся с земли, протер залитые кровью глаза.
- Что же делать-то, господин Генрих?! - задыхаясь, спросил старик. Его доспехи и шлем выглядели так, точно по ним прокатил гусеничный трактор. - Проигрываем мы… Проклятие! Их больше. Что же делать? Может, у вас есть идея? Хоть самая маленькая?
- Мне кажется, мы с самого начала неправильно повели бой, - сказал Генрих, вытирая со лба пот. - Мы не сражаемся, а бьемся, как толпа. А карлики организованы, они ведут бой в строю, и в этом их сила.
- Эх, если бы у вас был такой строй - что-то вроде греческой фаланги, римской черепахи или хотя бы…
- Ох, я дурень! - Ильвис хлопнул себя кулаком по лбу. - У нас ведь, у гномов, есть свое боевое построение - «молотобой»! Как же я мог про него забыть? Ведь в сказаниях он описан до мельчайших подробностей!
- Так стройте скорее «молотобой»! - выкрикнул Генрих.
- Как же я народ соберу? - чуть не плача спросил Ильвис. - Все наши завязли в битве, а разработать сигналы мы не додумались.
- Эх вы! Ну, как дети, в самом деле! - в сердцах сказал Генрих. Он хотел выругаться, но сдержался, вспомнив, что древнерожденные Регенсдорфа никогда не воевали и в этом смысле немногим отличались от детей. - Что ж, делать нечего, будем драться, как деемся. А там видно будет…
Генрих вздохнул. Он окинул взглядом поле битвы, определяя, кто более всего нуждается в поддержке, и друг его осенило.
- А что, господин Ильвис, все ли древнерожденные вступили в бой?
Ильвис беспомощно развел руками:
- Половина наверняка здесь…
- Ну, так бегите к воротам, перехватите другую половину и постройте их. А мы уж как-нибудь продержимся часок. Ведь держались как-то до сих пор!
- А ведь это выход… Это спасение! - Ильвис развернулся с необычайной резвостью и вразвалочку затрусил к воротам кладбища. - Продержитесь только! - крикнул он Генриху. - Совсем немного продержитесь!
Генрих усмехнулся. Не очень-то он верил в «молотобой», но выбирать не приходилось.
Глава XXIV УПРЯМЕЦ
Между тем бой продолжался. Старик Плюнькис разделался с карликами, напавшими на Фунькиса, но этого не заметил: отнятой у кого-то дубиной он крушил все, что только попадалось ему на пути: и горбунов, и надгробья, и кресты, и даже могильные ограды. Разукрашенный синяками и кровоподтеками Фунькис не решался приближаться к Плюнькису и только выкрикивал пронзительным голоском: «Дедушка! Дедушка! Ну, пожалуйста…»
Призрак ландскнехта Ремера из Майнбурга на другом конце кладбища вошел в азарт и горланил песню. Дух барона Крауса оглушительно лязгал и скрипел доспехами. Эти ужасные звуки наводили на карликов гораздо больший страх, чем меч барона, хотя призрак старательно сыпал во все стороны огненными искрами и время от времени оглашал окрестности жутким хохотом.
Неподалеку от призраков барона и ландскнехта два десятка гномов построились в каре вокруг Олафа Кауфмана и домового со знаменем. Олаф, конечно, не видел ни карликов, ни своих защитников и потому продолжал размахивать дубиной, сокрушая пустоту. Что касается знаменосца, так бедняге приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы удержать знамя вертикально: длинное полотнище крепилось к невероятно короткому, неудобному древку. Враги окружали храбрецов со всех сторон, но гномам благодаря дружным действиям удавалось более-менее успешно отражать нападение. Увы, бородатые крепыши не решались на контратаки или на прорыв - слишком их было мало. А может, причина заключалась в Олафе - никто с ним не мог объясниться. Призрак Ханса фон Дегенфельда то и дело взывал к другу Генриха, пытался что-то объяснить, но Олаф так увлекся сражением, что ничего не слышал.
Ханс фон Дегенфельд метался из стороны в сторону, пытаясь вывести гномов из окружения, но стоило ему отступить, как карлики тут же смыкали ряды. Генрих решил в первую очередь выручить именно этот отряд. Но не потому, что там находился Олаф - как раз Олафу ничего и не угрожало, а потому, что на открытом пространстве столь слаженное, боеспособное подразделение представляет грозную силу.
Под стремительным яростным натиском Генриха гориллы бросились врассыпную, и Генрих в очередной раз возблагодарил рыцаря Скурда за бесценные уроки фехтовального мастерства. Сегодня, в этом бою, Генриху не было равных. Даже офицеры-ветераны из карликов пасовали перед ударами его меча. Когда Генрих обезоружил одного из них, ему показалось, что скрэб выкрикнул в благоговейном ужасе: «Одноглазая гибель» стал оборотнем!» «Одноглазой гибелью» зеленые карлики прозвали рыцаря Скурда в те далекие времена, когда он с отрядом эльфов мстил им за убийства эльфийских жен и детей. Если эти слова не почудились Генриху, то более высокой похвалы не существовало.
- Иди за мной! - крикнул Генрих, добравшись до. Олафа. - Иди быстро, не вздумай отстать!
- Разрази меня гром, если я что-то понимаю! - Олаф опустил оружие. - Вокруг никого, кроме призраков, и все же кто-то отбил мне ноги и ребра…
- Я предупреждал, - Генрих виновато развел руками, затем выкрикнул на «эхте», обращаясь к гномам: - На прорыв!
Сам он бросился вперед, увлекая бойцов. Скрэбы испуганно подались в стороны. Рядом с Генрихом, расширяя еще больше проход, выросли три призрака: Ганс, барон и Ремер из Майнбурга.
- Решили без нас повеселиться? - усмехнулся в усы призрак ландскнехта. Буфы на его рукавах и шта нах раздулись до невероятных размеров, из-за чего призрак, и без того выглядевший настоящим силачом, превратился в нагромождение мышц. - Прошу вас, не лишайте нас развлечения!
Олаф и гном устремились в проход. Через несколько минут отряд без потерь вышел из окружения и остановился перед церковью…
- Выручили вы нас, господин Генрих, - послышались со всех сторон благодарные возгласы. - Слава Герою!
- Перестаньте, - поморщился Генрих. - Битва еще не закончена. Сейчас вы должны укрепиться перед воротами и держаться там до последнего. За стены кладбища не должен вырваться ни один враг.
- Скорее умрем, чем выпустим хоть одного скрэба! - выкрикнул кто-то.
Гномы построились в квадрат и организованным маршем двинулись к воротам, очищая дорогу ударами топоров.
Генрих повернулся к призракам. Он задержал взгляд на вызывающе-крикливой одежде ландскнехта, и тот, заметив это, спросил:
- Нравится? Теперь такое не носят. А напрасно! Император Максимилиан сказал однажды, что жизнь ландскнехтов так коротка и безрадостна, что великолепная одежда - одно из наших немногих удовольствий. Добрый малый был этот император Максимилиан…
- Возможно, - согласился Генрих. - Вы, господин Ремер, ступайте к воротам кладбища, поддержите гномов, а вы, господин барон, и вы, Ханс фон Деген-фельд, постарайтесь прорваться к Вратам, через которые заявились карлики. Я думаю, как только они увидят, что отрезаны от Врат, они перестанут атаковать и перейдут к обороне. Я уверен, что у них нет желания навсегда застрять в Большом Мидгарде.
- Будет сделано, - призрак барона воинственно выпятил грудь. - И что это за мерзость такая Малый Мидгард, если там плодится всякая мразь?
- Вы не знаете? - удивился Генрих.
- Откуда же мы можем знать? Мы ни разу там не были. Для нас Малый Мидгард совершенно чужое, неизведанное место… тьфу, хуже Швейцарии! Идем, Ханс, покажем этим бестиям, что такое германское мужество.