- Все сюда! - заорал призрак дуэлянта. - Генрих в плену!
- О боги, что произошло? - испуганно зашептались гномы и гоблины, домовые и глюмы в разных концах кладбища.
- Болваны! - рявкнул призрак барона Крауса фон Циллергута. - Наш полководец в беде! В бой! За Генриха!
Уставшие, измотанные сражением защитники Ре-генсдорфа вновь обрели силу. Утихшая было ярость вновь вспыхнула в их сердцах. Забыв о страхе и усталости, они разом бросились в атаку. Эх, случись такой дружный натиск получасом раньше, регенсдорфцы смели бы карликов, точно метлой… Но сейчас… Но сейчас карлики скорее умерли бы, чем выдали драгоценного пленника. Они сгрудились вокруг Генриха, выставили мечи и дубины.
Словно штормовые волны ударяли древнерожденные в несокрушимую стену и откатывались. Даже помощь гномов, оставивших пост на выходе с кладбища, не принесла пользы. Скрэбы дрались насмерть. У Генриха не осталось надежд на спасение.
И тогда над кладбищем зазвенел бубен. Тонким, пронзительным голосом Мьедвитнир выкрикивал заклинания, и с каждым произнесенным словом ночь становилась чернее. В одно из надгробий ударила молния, выбила ослепительные искры, острую крошку. Двери склепов внезапно распахнулись, зашатались, терзаемые неосязаемым ветром.
Неведомая сила оторвала карликов от Генриха, подняла их над землей, а потом, словно взорвавшийся пузырь, разметала в стороны. Генрих подхватил меч, поспешно вскочил. Он с удивлением оглянулся, отыскивая спасителя, но тут от Врат послышался другой голос - визжащий, лающий, - и скрэбы, точно очнувшись, вновь атаковали Генриха. Из-за плотности тел Генрих не смог замахнуться мечом, толпа налетела, погребла его, но удары в бубен стали сильнее, а первый голос - громче, пронзительней. Карлики лишились силы, начали медленно расползаться в стороны. Почувствовав облегчение, Генрих зашевелился…
И опять зазвучал лающий голос, приводя горбунов в чувство.
Если бы Генрих сумел подняться, он бы увидел, что гном Мьедвитнир выплясывает дикий танец вокруг одной из могил. В левой руке колдун сжимал бубен, в правой - палицу, из грушеобразного наконечника которой били во все стороны яркие синие лучи света. Бахрома на войлочной шапке гнома не висела, а торчала вверх, будто вздыбленная шерсть. Мьедвитнир взывал к богам и духам, в его голосе звучали то умоляющие, то требовательные нотки.
Колдун зеленых карликов, напротив, сохранял неподвижность. Сложив руки на груди, горбун замер изваянием на самом краю ямы-Врат. Его одежда состояла из одной лишь белой набедренной повязки, грудь щедро покрывали капли пота, а под кожей рук играли мышцы. Мышцы и непропорционально широкие плечи карлика выдавали страшную силу, таящуюся в его коротком, похожем на обрубок теле. Наверное, скрэб мог бы стать хорошим воином, но судьба распорядилась иначе. Одной рукой чужак прижимал к груди человеческий череп, другой перебирал когти, камешки и кости на ожерелье, висевшем на его бычьей шее. Карлик колдовал с плотно сомкнутыми веками, только на скулах играли желваки да лента на лбу то и дело взблескивала красным сиянием.
В эту ночь на кладбище святого Петра друг против друга выступили сила и опыт, молодость и старость.
Колдун- гном ускорял свой танец. Его старческое лицо блестело от пота, соленая влага заливала глаза, но гном не моргал. Казалось, в эту минуту колдун зрит далекий невидимый мир духов, и ничто -ни боль, ни стихийные бедствия - не способно вырвать его из мира грез. Природа магии скрэба была иного рода. Он не тратил энергию на движения, не напевал заклинаний: его рот открывался лишь тогда, когда сила магии гнома становилась чрезмерно большой. Казалось, сомкнув веки, карлик к чему-то усиленно прислушивается, получает от кого-то указания, черпает из этих указаний силу.
Десяток скрэбов под предводительством офицера прорвались сквозь строй регенсдорфцев и кинулись к Мьедвитниру. Ломая без особого труда сопротивление одиноких бойцов, они быстро преодолели несколько десятков метров, и казалось, вот-вот достигнут старика. Карлик-офицер издал ликующий крик, в воздух поднялись дубины… А в следующий миг скрэбы оборвали свой бег: земля на их пути сделалась жидкой, бурлящей, точно каша в чане. Ноги карликов завязли, заскользили, и, в безуспешной попытке найти спасение, гориллы огласили воздух полными ужаса и боли криками.
Колдун даже не глянул в их сторону. Он сконцентрировался на маге-противнике. Не вызывало сомнения, что Мьедвитнир решил не только помочь Генриху, но также наградить древнерожденных Регенсдорфа несколькими минутами передышки. Отдышаться, унять панически метавшиеся мысли, сплотиться - вот в чем сейчас нуждались защитники города более всего.
Прошла минута, другая. За это время карлики несколько раз, как сонные мухи, сваливались с Генриха, но не успевал он подняться, как сила к ним возвращалась, и они вновь кидались на пленника, пытаясь его связать.
- Так им, так, Мьедвитнир! - слышалось со всех сторон.
- А ну, готовь! Сейчас покажем, как мы приветствуем чужаков! - раздавались все чаще и чаще бодрые выкрики. На усталых лицах гномов и домовых появились улыбки, гоблины с радостным визгом прыгали в гущу врагов, награждая скрэбов могучими ударами.
- Но вот лающий голос зеленого колдуна сделался громче. На его руках вздулись мышцы, вены стали похожими на толстых червей, забравшихся под кожу.
Несколько надгробий с треском раскололись, а земля вокруг Мьедвитнира покрылась глубокими трещинами. Из расколов к небу взметнулись языки пламени, скрыв на несколько секунд колдуна гномов. Потом жаркое пламя опало, и все увидели, что Мьедвитнир неподвижно лежит на земле, выронив бубен.
Кипящее варево под ногами пытавшихся захватить Мьедвитнира скрэбов успокоилось. Земля остыла, превратилась в замешенное дождем болотце. Скользя и падая, карлики поспешно выбрались на твердую землю и помчались к своим товарищам, не рискуя больше тягаться даже с обессиленным гномом. Однако в глазах защитников появились страх и обреченность. Даже Генрихом овладевало отчаяние.
«Все кончено! Все кончено!» - думал он, прекращая сопротивление. Карлики накинули на его ноги кожаные ремни…
И тут Мьедвитнир вдруг шевельнулся, приподнялся на локтях. Его полный отчаяния взгляд скользнул по рядам регенсдорфцев, потом остановился на зеленошкуром маге.
Губы гнома шевельнулись. Он с трудом дотянулся до бубна, поднял его над головой и слабо встряхнул. Последнее заклинание отняло у колдуна остаток сил. Рука его упала на землю, старик потерял сознание. Он уже не увидел, как из земли вокруг колдуна-карлика вырвались струи пара. Несколько мгновений они с ужасной силой били в небо, а затем успокоились, приняв форму рук. Эти странные руки, едва различимые в темноте, колыхались, точно пшеничные колосья. Одна из них задела скрэба и отдернулась, как от раскаленной сковороды, но в следующее мгновение рука решительно прижалась к мокрому ворсу. Кончики пальцев размякли, расплылись кружками-присосками, впились в кожу скрэба. Примеру руки-первооткрывательницы последовали другие руки. Они обвили скрэбу ноги словно щупальца, присосались к коже. Кол дун дико вскрикнул, попытался отодрать щупальца, но только сам намертво приклеился к ним пальцами.
Мех несчастного на глазах посветлел, изменил цвет из сочно-зеленого на дымчато-серый. Взвизгивая от ужаса, колдун затрепыхался, как рыбешка в сети, но руки-щупальца держали его крепко и, поглощая жизненную энергию жертвы, с каждой секундой обретали плоть, оживали. Карлик-колдун призвал на помощь товарищей-скрэбов, но никто из них не решился вступить в поединок с колдовскими созданиями.