Сдавленно всхлипнув, я помчалась к нему по расчищенной от снега дорожке. На Ратнаре болтался огромный тулуп, в котором он едва не тонул. Лицо осунулось и похудело, волосы превратились в короткий ежик, щеки и подбородок покрывала густая щетина. Но глаза… глаза остались прежними – лукавыми и искрящимися. Он в ясном сознании! Не замечая Беркутов, сгрудившихся вокруг, я нерешительно остановилась в шаге от Ратнара и замерла. Имела ли я право обнять его?
– Вы будто призрака увидели, Амаль Кахир. Или, может быть, Амаль Мансур, – хмыкнул Ратнар и раскинул руки для объятий, не упуская из внимания парящее тело раненого. Я шагнула навстречу и несмело стиснула его плечи руками, ощутив затхлый запах от тулупа.
– Спасибо тебе, Ратнар. Я навсегда в неоплатном долгу перед тобой и Амиром, а еще перед вашими товарищами, которых схватили вместе с вами. Мы всерьез думали, что все вы мертвы, – бормотала я ему на ухо, отчего объятия Ратнара становились все крепче.
– Увы, двое из нас мертвы, но мы с Амиром сумели выжить. Я непременно все вам расскажу, но сначала помогите Дану. Игла хвалилась умением исцелять, как и ее маленький лис.
Я изумленно воззрилась на Иглу, которая от слабости валилась с ног. Ее саму кто бы исцелил.
Стоило мне отстраниться, Ратнар сдавленно застонал и опасно зашатался. Тело раненого навира опустилось на землю. Похоже, у Ратнара совсем закончились силы. Беркуты тут же подхватили окровавленного бедолагу и поволокли в дом. Парадная дверь уже распахнулась, и оттуда выскочили изумленные Тир и Брай. Кажется, воевода не спал – он был одет во вчерашний костюм, в то время как его слуга на ходу запахивал халат.
Суетящаяся людская волна ворвалась в дом и, повинуясь командам Брая, перетекла в общую гостевую комнату на первом этаже – куда помпезней и больше, чем гостиная на втором, предназначенная только для хозяев.
Ратнар заботливо уложил раненого навира на диван, рядом с камином. Игла тут же приказала Браю принести теплой воды и тряпицы, чтобы обтереть тело бедняги. Когда она склонилась над израненным мужчиной и убрала с лица его белесые волосы, я наконец разглядела, кто это. И обомлела. Перед нами лежал Дан, на теле которого не осталось места, где не кровоточили бы порезы.
Тир ахнул и выпалил:
– Объясните мне, что стряслось! Где вы все были, бес вас раздери? Почему Дан умирает?
– Потом, воевода! – рявкнул Реф, внезапно возникший прямо перед его носом. – Не отвлекай Данию. Она может либо спасать дружка твоего братца, либо рассказывать, как мы наткнулись на патруль Первой стражи. Выбирай.
Тир поморщился, как и всегда разозленный наглостью Рефа, развернулся на каблуках и бросился прочь. Я проводила его изумленным взглядом и тут же позабыла о женихе. Ратнар, когда на него перестали обращать внимание, сбросил тулуп, рухнул в ближайшее кресло и блаженно закрыл глаза.
Я несмело опустилась на колени, ощутив холод пола даже сквозь ковер, но сейчас меня интересовал только Ратнар и то, как им с Амиром удалось выжить. А еще, как они вместе с раненым Даном и Иглой оказались в имении Тира.
Ратнар просидел так минуту, две, три и, кажется, уснул. Я вглядывалась в его измученное, но спокойное лицо и подмечала почти зажившие синяки и ссадины, кровоподтеки на шее, опасно покрасневшую кожу груди, видневшуюся из-под широкого ворота старенькой холщовой рубахи. Где они были и что с ними творили?
От дурных мыслей меня отвлек топот. Кто-то мчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Ответ нашелся сам собой уже через пару мгновений, когда дверь гостиной распахнулась и на пороге возник Иссур прямо в ночном одеянии. Мне и раньше приходилось видеть младшего Ак-Сарина в ярости, но этим утром на его лице бушевал пламенный, животный гнев… нет, я ошиблась… страх. На лице Иссура застыл дикий ужас.
Он ввалился в гостиную и, шаг за шагом, нерешительно прошаркал к дивану, над которым склонилась Игла. И чем ближе Иссур подходил, тем больше робость сковывала его движения.
– Что ты делаешь с ним, мерзавка? Уйди, пока я не придушил тебя голыми руками, – рыкнул он, словно дикий зверь.
Несколько Беркутов во главе с Ансаром дернулись, чтобы защитить Иглу. Даже Реф завис над ее головой и угрожающе ощерился.
– Поосторожней, недовоевода. Игла лечит Дана. Без нее он бы истек кровью и умер прямо на этом диване. Ты все еще желаешь, чтобы она отошла? Неужели вылечишь сам силой своего гнева? – разнесся по гостиной равнодушный голос Эрдэнэ.
Сам он обнаружился в дальнем кресле, у окна, и выглядел так, будто вообще не понимал, как здесь оказался. Я невольно перевела взгляд на его губы, расплывшиеся в снисходительной ухмылке, и поспешно отвернулась. В темноте ночных улиц у меня получалось забыть о стыде, но сейчас, при свете множества ламп, его губы служили живым свидетельством моей глупости и слабости.