Крэч повернул голову онталара, чтобы в последний раз заглянуть в его мёртвые глаза, и отпрянул, поняв, что "зеленорожая гадина" всё ещё смотрит на него, не сказать чтобы осмысленно, но всё же смотрит. Странно, но Ктырь был ещё жив. Лицо его побагровело, подёрнутые мутной плёнкой зрачки лезли под веки, из обломков носа и уголков губ стекали кровавые струйки. Онталар плямкал разбитыми губами силясь что-то произнести. У него ничего не получалось.
-- Да чтоб тебя! -- рука сама потянулась к ножу. "Пора это заканчивать!"
Он скривился и занёс клинок для удара.
"Всегда проявляй милосердие, даже когда сам того не желаешь, -- протиснувшиеся сквозь волокна мыслей слова бабуси протрезвили Крэча, огорошили и ввели в ступор. -- Запомни: месть -- девка заразная, коли сможешь, гони её от себя подальше".
Эйфория целиком и полностью властвующая над Крэчем отступила, и он, ощутив холод и внутреннюю пустоту, разбавленные каким-то тяжким, неизвестным ему раньше ощущением вины, неожиданно охладел. Не то что бы он в один присест подобрел и простил онталару всё -- скорее всего, просто устал, перегорел и именно в эту секунду не испытывал к этому "куску Хорбутова дерьма" ничего. Ничего! Ни гнева, ни жалости, ни сострадания. Куда-то исчезла, подло бросив его, так долго хранимая в сердце, заботливо выпестованная месть. Схлынула ярость.
Он так и не понял, что же это было. Воля Высших? Слабость? Страх?!
-- Живи, гнида. Пока. -- Крэч опустил занесённую для удара руку. -- Не забудь поблагодарить своих поганых Богов, -- меланхолично произнёс Крэч, поднимаясь. -- Но знай, придёт время, и мы продолжим... Считай, что одну смерть ты оплатил, за тобой ещё три. Ещё раз встречу -- убью!
***
Темнота в комнате Чарэса Томмара была абсолютной -- своей руки не разглядеть, что не мешало ему прекрасно видеть предметы интерьера и то, что происходило вокруг него.
"Никакой надежды на этих къяльсо. Эх, была бы моя воля...".
Чарэс подошёл к столу, где его ждала заранее подготовленная ароматическая свеча, с виду ничем не отличавшаяся от обычной, но это лишь с виду. Завёрнутая в три слоя холстины она не представляла никакой опасности, хотя исходивший от неё аромат, даже в незажжённом состоянии, способен был вызвать сильнейшее чувство тревоги, граничившее с паникой. А людей с неокрепшей психикой и вовсе вводил в состояние агрессивной панфобии.
"Это для Тэйда и для Саимы. А вот тебе, мой друг, -- Чарэс огладил рукоять меча, -- придётся немного подождать. Я пообещал Левиору, что не трону Вейзо и его людей".
Чарэс спустился на первый этаж, но в зал проходить не стал, а остановился в коридорчике, ведущем в кухню, и принялся ждать одну весьма привлекательную особу, за коей с удовольствием приударил бы, не имей он сейчас других, более серьёзных дел. Его ожидание было недолгим: вскоре в проёме показалась розовощёкая Нара -- одна из служанок. В тусклом свете настенной лампы Чарэс увидел, как девушка обворожительно улыбнулась ему и выпятила грудь, как это обычно делают женщины лёгкого поведения.
-- Нара, крошка, тебя-то я и жду.
Она улыбнулась лучезарнее прежнего и томно повела глазами.
-- А зачем?
Чарэс поднял руку и провёл тыльной стороной ладони по её щеке.
-- Скажи, Тэйд -- друг онталара Саимы -- взял отдельный номер или к нему подселился?
-- Фу, -- обиженно скривилась Нара, поняв, что происходит вовсе не то, что она себе навыдумывала.
-- Ну-ну, крошка, не морщи носик, это тебе не к лицу. Так что?
Она отклонилась, прижимаясь лопатками к стене, и утвердительно моргнула.
-- Подселился, значит? Хорошо, -- без лишних объяснений, Чарэс взял ладонь девушки в свою и вложил в неё свёрток со свечой. Следом одну за другой, так, чтобы она видела, приложил три серебряные монетки. -- Тут свеча, -- он поднял палец и прижал к её губам, будто ставя на них невидимую печать и предостерегая девушку от ненужных вопросов, и сменил тон с елейно-бархатного на властный, нетерпящий возражений: -- Сейчас ты пойдёшь в их номер и зажжёшь её там. Поняла?
Она испуганно заморгала, не решаясь перечить.
-- И чтобы ни звука мне!
Чарэс обхватил её за талию и притянул к себе так, что девушке пришлось встать на цыпочки. Он почувствовал, как вздымалась грудь Нары, как забилось её сердце, подобно перепуганной птахе, запертой в клетке из рёбер, и страстно впился губами в её губы. Закончив, он плотоядно втянул носом воздух, давая понять, что в ближайшее время намерен продолжить, и прошептал, подталкивая ошалевшую девушку к лестнице:
-- Это всё. Пока. Иди, крошка. И-ди! "А я пойду взгляну как у Вейзо дела".
***
-- Выжил ли Алу'Меон или нет, никто так и не узнал, а вот его мятежного брата Алу'Вера, сиречь Верлонта, выдворили на остров Сау, где он и коротал свои дни в одиночестве, пытаясь обрести покой и истинное знание. Навряд ли достиг он вершин воздержанности, но одно несомненно: преуспел в познании величественных и разрушительных сил огня. Несмотря на содеянное непокорный маг продолжал искать ответы в древних писаниях, в тайных знаках и всемогущих рунах. Что он там нашёл? Какие тайные знания постиг? И как случилось, что его заточили в тело лесного цоррба и выпустили гулять по лесам Седогорья, -- Хабуа лукаво улыбнулся, -- мы узнаем завтра.
В зале стояла гробовая тишина.
Хабуа держал паузу, курил, пуская жирные кольца, и выжидающе смотрел на слушателей.
-- Как и договаривались, братья, я продолжу завтра вечером, -- он зевнул и поклонился. -- До завтра, уважаемые.
-- Ну уж нет! Больше я этого издевательства терпеть не намерен! -- брат Тамк встал. Его табурет накренился и с грохотом рухнул на пол. Санхи поднял руку и сжал кулак.
По залу пробежали тревожные шепотки. Хабуа захлопал глазами.
-- Ну ладно, значит... Хорошо. Я...
-- Что за историю ты нам рассказываешь, старый козёл?!
Этого Хабуа не вынес. Он начал вставать, беспорядочно жестикулируя.
-- Да как вы...
-- Сядь, брехло! -- тряхнул кулаком Тамк.
Народ в зале недовольно загомонил. Вскочили охранники купца Балыза. Один похрустел позвонками, качнув головой от плеча к плечу, другой несколько раз шлёпнул кулаком в раскрытую ладонь другой руки -- недвузначные намёки на то, что не стоило санхи обижать столь уважаемого рассказчика.
-- Остынь, Тамк! -- брат Этро нависал над столом, упершись ладонями в край. Он с прищуром посмотрел на Балыза. -- Уйми своих волкодавов, чужестранец. Драки не будет.
Добавляя веса словам старшего, медленно поднялся и третий санхи -- молчавший до этого брат Римо.
Купец отложил обглоданную кость, промокнул жирные губы платочком. Что-то сказал, даже не подняв на санхи глаз. Охранники нехотя опустились на место.
Тамк пинком отшвырнул стул. Его гневный взгляд заскользил по залу. Он был похож на хищника на водопое, выбиравшего жертву -- на потом.
-- Хорошо, брат, -- фыркнул, пытаясь изобразить смех.
-- Спасибо, маэстро Хабуа, -- поблагодарил онталара Этро. -- Мы с удовольствием дослушаем ваш вариант этой истории. Завтра, как и было оговорено.
-- Да... как будет угодно, -- согласился Хабуа, и, спохватившись, добавил: -- господин.
Брат Римо подошёл к пустующей стойке. Положив несколько монет на поднос, он ударил костяшкой пальца в медный гонг, оповещая всех присутствующих о четверти часа дармовой выпивки.
-- Это за беспокойство, -- сказал Этро и двинулся к выходу.
Тэйд перевёл дух, потёр лицо руками.
Все вокруг радостно загалдели, будто ото сна очнулись, потянулись к стойке.
-- Я тоже спать пойду, -- попрощался с друзьями Билу.
-- Чего рано так? -- спросил Саима.