— Если тебе есть что сказать — говори, — посоветовал ему атлант. — Барон не сможет отомстить вам, а защищать и не будет.
Похоже, этот довод оказался решающим, потому что пленник посмотрел Куллу в глаза и неожиданно твердым голосом проговорил:
— Хорошо, я скажу.
И в тот же миг стоявший за его спиной валузиец злобно прошипел:
— Ничего ты этому ублюдку не скажешь!
В его руке сверкнул клинок, но, прежде чем он успел нанести удар, кинжал атланта, до сих пор мирно висевший в ножнах на поясе, распорол валузийцу плечо, заставив выронить оружие.
— Если хочешь кого-то убить, делай это быстро, — наставительно заметил Кулл, глядя в округлившиеся от изумления глаза раненого. — И уж тем более глупо оповещать будущую жертву о своих намерениях. Взять его!
Валузийца скрутили и отвели в сторону. Лишь после этого разговорчивый пленник вздохнул свободнее.
— Спасибо, господин… — Он покачал головой. — Здорово это у тебя получилось… Я все скажу. В горах есть серебряный рудник. Ради него барон держится за остров, а людей в форте мало, потому что защитникам обещана поддержка. Ты верно заметил: неделя, самое большое две — дольше нам не продержаться, но только это и не нужно. У нас есть голубиная почта. Успей мы отослать с птицей письмо, и барон примчался бы на помощь вместе со всей эскадрой.
— Хорошо. — Кулл словно бы поставил точку в разговоре. — Где рудник? Ты знаешь дорогу?
— Знаю!
Кивнув, Кулл вышел. Его совершенно не интересовала судьба пленных, какой бы она ни оказалась: каждый из них получит то, что заслужил. Пардо направился следом. У ворот форта, теперь открытых настежь, пират столкнулся с Барусом.
— Ты не против того, чтобы покомандовать здесь, хотя бы на первых порах?
— А ты? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Прах и пепел! Конечно, против! — Атлант мотнул спутанной копной смоляных волос. — Ты забыл, что захват острова — лишь часть нашего плана. Для меня главное — Лио! Я в любое мгновение могу уйти, и тогда кто-то должен будет остаться. К тому же, если с галерой не выгорит, ты наковыряешь в горе серебра на покупку нового судна. Ну так как?
— Идет! — рассмеялся грондарец. — Ты умеешь уговаривать. Кстати, куда это ты собрался? — спросил он уже серьезно.
— Куда?… — Кулл обернулся к своему спутнику. — Есть с восточной стороны острова наблюдательный пункт?
— Есть, — кивнул тот. — Вернее, был, — тут же поправил он себя, — но Рудро счел, что люди на вершине скалы могут выдать колонию.
— Умница! — воскликнул Кулл, а Барус прыснул со смеху. — Похоже, барон в помощники себе подбирает таких же мудрецов, как сам! Хорошо, где он?
— Недалеко от передней кромки скал, — ответил Пардо, — рядом с проходом.
— Хорошо. Мы туда. — Атлант обернулся к подошедшему Шарге. — Отведи «Богиню Морей» за остров, встань на якорь и жди меня.
— А те, кто сошел?
— Пусть остаются здесь. Лодки ведь на берегу? — спросил он грондарца. Тот кивнул. — Значит, мы всегда успеем подняться на борт. Уходи немедленно. Барон может появиться когда угодно. И не поднимай парусов: они слишком заметны! Ты, Барус, займи оба сторожевых поста, чтобы нас не застали врасплох, а мне дай человек десять твоих ребят. Я должен оставить кого-то наверху смотреть за восточным краем горизонта.
Двенадцать человек, считая и самого Кулла, нагруженные припасами, шли по узкой тропе, огибая бухту. Скалистый мыс, почти такой же высокий, как и внешние скалы, делил ее на две неравные части, но задняя, где прятались галеры Ридо, сидевшие в засаде, могла бы вместить не меньше пяти судов. Правда, тогда в ней стало бы тесновато. Сперва тропа, едва заметно поднимаясь вверх, обогнула меньшую часть бухты, после чего полого потянулась вокруг большей. Кулл посмотрел вниз: «Богиня Морей» уже ушла. Он прикинул оставшийся путь. Если где-то впереди тропа не изогнется круто вверх, значит, она выведет к внутренней стороне прохода.
У атланта мелькнула мысль, что на будущее нужно будет что-то придумать: такой путь слишком долог и неудобен. Каменная полка не превышала трех локтей в ширину, хотя почти везде была уже. Словно специально созданная природой для подъема на самый верх, она полого тянулась к вершине скалы.
Пират шагал, не думая о том, сколько еще осталось идти, когда неожиданно понял, что стоит наверху. Он огляделся. Окружающие скалы казались плоским столом с едва заметными неровностями. На огромной поверхности в беспорядке громоздились непонятно откуда взявшиеся валуны всевозможных форм и размеров, и здесь дул устойчивый южный ветер. Тропа, по которой они поднялись, и дальше вилась по краю исполинской скалы. Только теперь она бежала вдоль края узкой щели, служившей проходом в гавань.
Кулл направился по ней, и остальные поспешили следом. Он прошел между двумя валунами, один из которых напоминал формой поставленное на острый конец яйцо, а второй казался почти идеально круглым. Пройдя в эти своеобразные ворота, Кулл приблизился к краю щели и прикинул ее ширину. Здесь, наверху, она была явно уже. Не мудрено, что внизу даже днем царил полумрак.
Внешняя кромка скалы почти отвесно обрывалась у самых ног. В полусотне локтей от нее бывшие колонисты соорудили нечто вроде хижины. Без всякого раствора сложенная из камня полукруглая стена в десяток локтей диаметром, видно, никогда не имела дверей, но, по словам Пардо, у нее когда-то была крыша, от которой, однако, ничего уже не осталось.
Кулл внимательно осмотрелся: горизонт был чист. Ни малейшего намека на приближающееся воинство барона. Что ж, это хорошо, будет время как следует подготовиться к встрече.
— Рассказывай, — ни с того ни с сего заявил вдруг Кулл, и стоявший за его спиной Пардо вздрогнул от неожиданности: он-то был уверен, что подошел бесшумно!
— Да что же рассказывать-то? — Валузиец невесело вздохнул.
— Там, внизу, я задал два вопроса. Ответом на второй я удовлетворен, остается еще один.
— Там, за мысом, — бывший надсмотрщик махнул рукой в сторону западной оконечности острова, — есть шахта, в которой добывают руду. Здесь же, на Вазии…
— Что ты сказал?
— Вазия, — повторил Пардо усмехаясь. — Так барон назвал остров в честь страны, откуда он родом. Так вот, здесь же руду переплавляют, получая из нее чистое серебро. Четыре раза в год из Валузии приходит галера, привозит продукты и забирает слитки.
— И много?
— Тысяч на двадцать полновесных золотых монет в год.
Кулл изумленно присвистнул и уставился на говорившего, словно спрашивая, не шутит ли тот. Пираты загалдели, восторженно переглядываясь.
— Да это же целое состояние, — возбужденно прошептал кто-то.
— Для тебя, — спокойно заметил Кулл, — но не для барона. Ты хоть знаешь, сколько стоит «Лемурия»? Больше ста тысяч! А теперь прикинь, на сколько потянет весь его флот!
— Пресветлые боги!
Парень молитвенно сложил руки. По лицу его видно было, что он пытается считать, но не в силах представить получившуюся сумму, которая далеко выходила за рамки его понимания.
— И все равно странно, что барон рискнул этой жилой, — задумчиво проговорил Кулл.
— Вовсе нет, — возразил Пардо, — в последнее время добыча стремительно пошла на убыль. Еще год-два, и шахта превратится в бесполезную дыру в горе.
— Aга! Тогда понятно. — Кулл задумался. — Ладно. Расскажи о людях.
— С людьми проще. Здесь все — рабы, — не задумываясь, ответил валузиец. — Все, кроме дона Рудро. Он какой-то дальний родственник Ридо. Невольники же делятся на две группы. Такие, как я, надсмотрщики-валузийцы, бывшие рабы, выкупленные из неволи бароном. Всем нам обещана в будущем свобода. И прочие — те, кто ковыряется в горе или добывает из руды серебро, готовит еду, ну и все остальное. Этим не на что надеяться. Если какой-нибудь надсмотрщик убьет любого из них, его даже не накажут.
— И ты единственный, кто относился к ним по-человечески…
— Да нет. — Пардо пожал плечами. — Просто мне единственному посчастливилось выжить… Были и еще люди, которые никогда не забывали, какова она — шкура раба.
Кулл в последний раз окинул взглядом чистый горизонт. Время есть, но все равно терять его не следует. Оставив Пардо с людьми Баруса, он отправился обратно. Пираты остались наверху с твердым наказом подать сигнал, как только на горизонте появится парус. Обратный путь показался значительно короче, быть может, просто потому, что идти приходилось под гору. Кулл опять подумал, что в будущем с этим придется что-то сделать. Впрочем, это уже забота Баруса. Ясно одно: оставлять море без наблюдения нельзя.