Драка в трапезной тут же прекратилась.
– Отлично, – одобрил затишье Фредерик. – Замечательно. А сейчас приступим к делу. Элиас!
– Здесь!
– Подними эту тушу на стол, – молодой человек, не скрывая презрения, указал на Галера, который все видел, все слышал, лежа на полу, но не мог ни ответить, ни пошевелиться.
Гвардеец в секунду исполнил приказ и взвалил обездвиженного князя туда, куда было велено, громко и без особой бережности.
– Я не знаю ваших законов, господа, – начал говорить Фредерик, с неудовольствием отмечая, как после драки и прыжков вернулась боль в правую руку. – Но я уверен: насилие над женщиной – в вашей стране такое же преступление, как и в нашей. Я прав?
– Ты что сделал с нашим князем?! – вместо ответа завопил один из дружинников Галера и бросился на Фредерика, сжав кулаки.
Его остановил и уложил на пол Элиасов кулак.
– Я прав? – опять спросил король Южного Королевства, одобрительно кивнув гвардейцу.
– Прав! Прав! – это крикнул Ирс, вовремя пробуждаясь (он всю драку проспал, как и еще несколько перебравших вина дружинников). – Он прав, ребята! Насильничать бабу нельзя! Ну, разве что во время войны, и вражью бабу, – добавил он, почесав затылок.
– Война не дает права нарушать закон, – ответил Фредерик. – И тот, кто позволяет себе такое во время войны, преступник вдвойне. С него и спрос вдвойне… Но теперь речь о другом. Ваш князь насиловал девушку. А вы – его дружина – ничего не сделали, чтоб помешать этому. И вы, и ваш князь – преступники.
– Ек! – выругался один из дружинников. – Он нам тут проповедь читать удумал. Бей белых свиней! – вооружившись ножкой, отломанной от скамьи, он кинулся на Линара (тому не повезло оказаться к нему ближайшим).
Доктор не дал себя в обиду: ловко присел, а приседая, ударил противника кулаком в пах. Нетрудно было одержать победу: слишком уж много вина выпил азарец.
– Если еще кто дернется, передавлю князю горло, – предупредил Фредерик, положив пальцы на шею Галера, и каждый из тех азарцев, кто кинулся было в новую атаку, поумерили пыл, ступили назад.
Рыцари короля собрались рядом с государем, образовав небольшое, но надежное кольцо.
– Что ж вам нужно? – хмуро спросил Фредерика другой дружинник.
– Мне нужно наказать насильника и уехать из вашей крепости. Она мне порядком надоела, – вздохнув, признался молодой человек. – Элиас, выноси преступника на двор. Люк, Аглай, Фран, позаботьтесь о том, чтоб там было светло и собрались все, кто есть в Гали-Кури. Платон, Генрик, прихватите наше оружие и заприте дружинников Галера в трапезной. Ирс, будь с нами, если ты решился. Доктор, не отходите от меня ни на шаг. Ну и ты, вылезай. – Убрав из голоса грозу и металл, он протянул руку служанке, которая сидела, сжавшись в комочек, под столом и пыталась закутаться в разорванное платье. – Не бойся. Я дам тебе свой плащ.
Девушка замотала головой, отказываясь, выставила вперед ладошку, как бы защищаясь. Фредерик не стал тратить время на уговоры: схватил ее за вытянутую руку и дернул к себе – бедняга лишь ахнула, чуть не потеряв лохмотья. Король, как и обещал, набросил на ее тощие и сутулые плечи плащ и повел наружу.
Он решил устроить суд. Потому что вытворенное Талером причислил к мерзости, которую необходимо было выявить и примерно наказать.
Когда Элиас, отяжелив плечи князем Талером, вышел на крыльцо дома, двор был ярко освещен факелами и жаровнями и полон перепуганной челяди. Человек тридцать собралось. Все уже знали, что стало причиной ночного сбора, но никто не знал, чем он закончится.
– Жители Гали-Кури, – начал Фредерик, – сегодня ваш хозяин – князь Галер – прямо в трапезной зале, упившись вином, взялся насиловать вот эту девушку.
– Это Дина! – выкрикнула из толпы одна женщина.
– Князь ее сразу же трахнул. В курятнике! – отозвался еще кто-то.
– Он Дину каждый день пользовал! Когда хотел, тогда и пользовал! – подал голос третий. – Особенно по пьяни.
– А кого он не пользовал? – возразила женщина. – Он пользовал, кого хотел и когда хотел, как и его головорезы. Да и пьяным он постоянно ходил.
То, что князь находился сейчас в руках белых гостей, недружелюбно к нему настроенных, а дружина Галера сидела под замком в доме, придало челяди смелости, и они наперебой начали перечислять все преступления своего явно нелюбимого господина. Когда люди на минуту замолчали, вперед вышел, сильно прихрамывая на сухую левую ногу, старик лет семидесяти и сказал:
– Злых дел Галер совершил много. Но все это – злодеяния одного последнего года. Кроме меня, тут никого не осталось из тех, кто помнит прежних хозяев этой крепости. И только я, наверно, могу рассказать, как три года назад убил Галер моего хозяина и мою хозяйку и их детей – двух мальчиков, едва из младенчества вышедших. Всех, кто жил в крепости Малех-Курь, убили Галер и его люди. Только меня они не тронули, просто избили до полусмерти. Я глухим и немым прикинулся. На три долгих года. Жить-то и старикам охота. Хвала небу – дожил и до суда справедливого.
Фредерик внимательно слушал, и брови его сходились теснее и теснее. То же происходило с лицами Элиаса и остальных рыцарей Южного Королевства. Рассказ старика закончился, и король, за пару минут прокрутив в голове все невеселые истории, которые преподнесли ему жители Гали-Кури, огласил свое решение:
– Что ж, картина нарисовалась подробная и отчетливая: Галер – убийца и насильник, бессовестная, отвратительная личность. – Он наклонился к князю, которого Элиас взвалил на поручни крыльца, как свернутый ковер, и вновь сжал пальцами его шею (чтоб вернуть способность двигаться) и подождал, пока Галер откашляется и встанет. – Вы все слышали?
Тот молчал, затравленно озираясь.
– Эти люди говорили правду? – Фредерик задал следующий вопрос.
На него также не последовало ответа.
– Молчите. Значит, согласны со всем, что сказано, – заключил король и опять обратился к жителям Гали-Кури:
– Как у вас наказывают насильников и убийц?
– Вешают! И Галера вешать надо! – понеслось со всех сторон, громко и уверенно, а кто-то даже мотком веревки замахал.
– Что ж, так и поступим. Ирс, готовь виселицу. Люк, вяжи князю руки.
Бывший сотник не скрывал своей радости: совершалось то, о чем он просил Фредерика. Несколько мгновений понадобилось азарцу, чтоб сделать из веревки петлю, набросить ее на шею князя и затянуть, а свободный конец перекинуть через балку, державшую навес над крыльцом.
– Молитесь, если умеете, Галер. Сегодня вас повесят. И никто этому не помешает, – проговорил Фредерик.
– Грязные свиньи! – выкрикнул приговоренный. – Ублюдки!
Он хотел наговорить еще много злых и малоприятных слов, но нетерпеливый Ирс не дал: ухватился за конец веревки и с громким «э-эх!» вздернул Галера над крыльцом. Князь задергался, захрипел, страшно выпучив глаза, и начал медленно опускаться. Он был грузный, и силы одного человека было мало, чтоб удержать его на высоте достаточное для удушения время. Ирс выругался, упираясь ногами в доски крыльца: его сапоги заскользили. Помог стоявший рядом Люк: тоже схватился за веревку, и уже вдвоем они подняли Галера под самую балку. Тот задергался в конвульсиях, чернея лицом, вывалил наружу странно огромный язык, весь в белом налете, обгадился и умер, распуская вокруг себя зловоние.
Все смотрели на казнь без отрыва, затаив дыхание. Только Фредерик отвернулся и брезгливо скривил губы. В бытность Судьей он нередко казнил преступников через виселицу и знал, как отвратительна для глаз такая смерть. Видеть все ее «прелести» сейчас у него не было желания.
Тут из крепости послышался громкий стук, через минуту – еще один, посильнее, сопряженный с треском ломающегося дерева.