Поведя глазами от кувшина к лицу Линара, на котором явно просматривалась сильная тревога, Фредерик вдруг осознал, что не помнит, как очутился в этой комнате. Нахмурив брови, прижав руку ко лбу, король попытался выудить провалившиеся в некую дыру нужные воспоминания, но не вышло – только виски стало ломить сильнее.
– А где мы вообще? – наконец спросил он у доктора.
– Не помните, – сокрушенно покивал Линар. – После того как вы поговорили с жителями Гали-Кури, вы сказали, что очень устали. Я намекнул этому азарцу, этому Ирсу, что вам незамедлительно нужно отдыхать. Он и провел нас в эту комнату. Вы двигались, будто уже заснули. Только глаза были открыты и не мигали. Я вел вас за руку, спрашивал вас о самочувствии, но ни слова вы мне не сказали. А когда я и Ирс усадили вас на кровать, вы повалились и уснули уже совершенно. Так и проспали шесть дней. Только одно меня успокаивало – ваше сердце во время этого сна работало вполне нормально… А как ваша правая?
Фредерик ощупал локоть, предплечье больной руки – никаких новых ощущений.
– Даже не болит. Думаю: все же мое длительно забытье было вызвано сильной усталостью. Я, в самом деле, очень притомился, – вздохнул молодой человек и тут же вздрогнул – его живот громко буркнул и заурчал, напоминая о том, что его давно не наполняли.
– Да-да-да, – спохватился Линар, услыхав такие красноречивые нутряные звуки, – завтрак скоро будет. Я прикажу, чтоб вам принесли сюда.
Он ушел, а Фредерик стал умываться. Вытерся широким полотенцем, надел чистую рубашку и штаны, которые ждали на одном из табуретов. Затянул завязки на вороте и рукавах и отметил про себя, что уже отлично справляется одной рукой.
Изрезанная щелями дверь чуть слышно скрипнула, в комнату бесшумно скользнула глазастая Дина с подносом в руках и небольшой корзиной на локте. Она устроила ношу на стол, достала из корзины две чашки, размером и формой схожие с яйцом, маленький чайник с плетеной ручкой и глубокую тарелку, накрытую салфеткой. Приготовив стол для завтрака, она ступила в сторону и низко поклонилась Фредерику.
Король оценивающе посмотрел на нее и остался доволен: выглядела Дина намного лучше, чем в ту неспокойную ночь. Лицо девушки почти полностью избавилось от синяков и ссадин, которыми наградил ее Галер; темные волосы были аккуратно собраны в косу и завернуты вокруг головы венцом; не стало прежних лохмотьев – их заменили длинная белая рубашка с веселой вышивкой по вороту, и верхняя, безрукавная туника из коричневого полотна, прихваченная в талии узким черным пояском. На шее Дины красовались бусы из мелких желтых камушков, в ушах поблескивали серьги, и это больше всего порадовало Фредерика: значит, она постепенно оправлялась от кошмара, носившего имя Галер.
Король кивком поблагодарил девушку за заботы, сел за стол и взялся изучать принесенное. Дернул полотенце с подноса и улыбнулся: из глубокой миски казали румяные бока круглые пирожки, в пузатом глиняном горшочке ожидала бобовая каша с мясом, на деревянных тарелках – маленькие, поджаристые колбаски и некие толстые, зеленые, в темные крапины, стебли, по виду – очень сочные.
– Это что? – спросил он Дину.
– Это степной лук. Он вкусный. И здоровья вам прибавит, светлый господин, – ответив, девушка вновь низко поклонилась.
Фредерик удивленно приподнял брови:
– Почему ты меня так называешь?
Девушка улыбнулась, но глаз на него так и не подняла:
– Вы же светлый. Очень светлый. И волосы, и лицо, и руки, и глаза. И то, что вы спасли меня, и наказали Галера, и помогли всем в Малех-Кури, – это светлое, доброе дело…
– Что ж, – пробормотал молодой человек, берясь за ложку. – Проверим, каков на вкус этот ваш лук. А ты не стой, присядь где-нибудь.
Дина послушно опустилась на один из табуретов и сложила руки на коленях – узкие красные ладошки. Короткие пальцы с мелкими, круглыми ногтями принялись теребить концы пояса. Фредерик отправил в рот первую ложку каши, прожевал и начал беседу; ему хотелось, чтоб девушка вела себя менее скованно:
– Тебе сколько лет?
Она вздрогнула, моргнула пару раз, словно удивилась, что с ней заговорили, потом ответила, еле слышно:
– Пятнадцать.
– Ты ведь тут недавно. Откуда сама?
– У моих родителей был небольшой караван из мулов и ослов. Сколько себя помню, мы возили товары через степи и пустыню. Всю Азарию вдоль и поперек изъездили. А два месяца назад караван наш разграбили какие-то бандиты. Недалеко отсюда случилось – на водопое. Там обычно всегда тихо и мирно, но сейчас все в Азарии по-другому… Маму, папу убили. – Губы Дины при этих словах задрожали, и ей пришлось смолкнуть, чтоб не дать прорваться слезам. – Тогда почти всех в караване убили: погонщиков, охрану, торговцев. Кого не убили, в рабство забрали. И меня забрали. Чтоб продать. И продали чуть позже: за пару золотых в Гали-Курь, – тут она зубами невольно скрипнула и затихла, с такой силой сжав кулачки, что костяшки побелели, а пальцы хрустнули.
– Что дальше будешь делать? – спросил Фредерик, не желая, чтоб она надолго погружалась в мрачные воспоминания. – Здесь останешься?
– О, нет! Нет! – Дина внезапно громко вскрикнула, бросилась к ногам молодого человека – тот от неожиданности дернулся и даже колбасой поперхнулся. – С вами, светлый господин! С вами я хочу! Уехать! Уехать отсюда!
Уцепившись за колено короля, уткнувшись лицом в его бедро, она заплакала, тихо, жалко и очень горько. Так плачет одинокая, обиженная сирота, которой некому пожаловаться, не от кого ждать утешения и ласки, и осталось только одно – поверять свою кривду слезам. Фредерик сперва растерялся, но затем погладил Дину по голове, заговорил тем голосом, которым разговаривал с Мартой, вполголоса и бархатно:
– Ну-ну, малышка. Зачем же так плакать? Ты совсем не жалеешь свою красоту.
Дина наконец подняла на него глаза – большие, черные, наполненные слезами, удивленные:
– Я? Красивая?
– Конечно, – уверенно ответил король. – А разве кто-то говорил тебе обратное?
– Н-нет.
– Потому что это было бы неправдой – сказать тебе, что ты некрасивая. Ты очень красивая и милая, и впереди у тебя – много хорошего. – Говоря, Фредерик ловил пальцем слезы на ее щеке и смахивал их в сторону. – А я на этот счет не ошибаюсь.
Девушка уже улыбалась. Вытерла глаза рукавом, всхлипнула последний раз и спросила:
– Но вы же возьмете меня с собой, светлый господин?
Фредерик вздохнул, глянул мимо Дины в окно: там виднелся забор, и с кола на кол прыгала какая-то шустрая длиннохвостая птичка, посвистывая и пощелкивая.
– Я не могу. Нельзя тебе со мной ехать.
– А куда вы едете?
«Ребенок, чистый ребенок, – подумалось молодому человеку. – Так прямо спрашивать, не думая о том, стоит ли спрашивать и будет ли ответ на вопрос».
– Я еду туда, где не место милым девушкам, – ответил он и ткнул Дину пальцем в лоб.
– Но здесь я не могу жить. Здесь столько злого со мной было. И люди – они знают, что со мной было. Мне стыдно…
– Было. Было, малышка, – теперь Фредерик приложил палец к ее мягким губам. – Теперь уже не будет. Я обещаю. Ты подожди. Я заберу тебя на обратном пути. И отвезу в другую страну, где все для тебя будет по-новому. Я или мои рыцари. Хорошо?
– Хорошо! Я вам верю! Вы ведь Лунный Змей! Светлый Лунный Змей! – сияя глазами, ответила девушка. – Я подожду. Это ведь недолго?
– Недолго.
– Я рада, – с жаром прошептала Дина и обняла Фредерика за шею, прижалась щекой к его щеке. – Я счастлива. Спасибо, спасибо. Такой ужас позади. И все это вы сделали, мой светлый господин, – и поцеловала его в щеку, потом резво поднялась и потянулась к чайнику:
– Я вам налью?
– Давай, – кивнул Фредерик, размякнув от нежных знаков внимания, – и себе тоже. Мне веселей будет.
– Мне нельзя, – улыбаясь, вытерла еще одну слезинку, что притаилась во впадинке у носа. – Это мужской напиток.
Молодой человек пожал плечом и взялся за горячую чашку – оттуда замерцало золотистыми искорками. Сделал небольшой глоток. Дух захватило – питье оказалось крепким. Жаром и резкостью оно напомнило королю огненный напиток далекого Снежного графства.