«А эти — то откуда? — изумился Грегор. — Неужели были еще бастарды, кроме Кристофа? И еще сто раз проклятье! Стоит всем понять причину разломов, как всем станет ясно, что в принцессах нет крови Дорвеннов! При них-то разломы не открываются! Но об этом потом…»
— Портал обеспечит Адальред, — сказал он твердо. — Уж магистр артефакторики позаботится, чтобы мы добрались до места невредимыми. А если вы все равно боитесь, я поставлю щит! На обоих!
— Сам поставлю, — фыркнул уязвленный до глубины души стихийник. — Возомнили о себе! Я, конечно, не Избранный, но уж как-нибудь…
— Вот и отлично! — рявкнул Грегор, заталкивая Райнгартена в личную мастерскую Адальреда, к которой они как раз подошли.
— Чем обязан? — удивленно поднял голову от стола магистр.
Райнгартен все еще обиженно фыркнул, сухо поклонившись артефактору и всем своим видом показывая, что не имеет никакого отношения к действиям спутника. А Грегор глянул на старшекурсника в мантии Синего факультета, который с очень несчастным видом оттирал пятно на другом столе.
— Юноша! — позвал он. — Будьте любезны сходить на факультет некромантии и передать этот листок магистру Эддерли. Только лично ему в руки!
Спохватившись, он сложил послание и запечатал его магически.
Адепт вопросительно глянул на своего магистра, но тот кивнул, а потом, проводив выскочившего за дверь парня взглядом, недовольно посмотрел на Грегора и сообщил:
— При всем уважении, мэтр Бастельеро, распоряжаться чужими адептами в присутствии их преподавателя — дурной тон.
— Дурной тон? — повторил Грегор, шагая к столу, за которым сидел артефактор, и опираясь ладонями о его крышку. — Адальред, вы не представляете, во что вляпались! В Академии заговор барготопоклонников против короны! Погибла вся королевская династия! И глава нашего Ордена — тоже! О других жертвах я уже не говорю.
— И что? — брюзгливо отозвался артефактор, явно еще ничего не понимая. — Вчера я там был, между прочим. В отличие от вас. И смею заметить…
— Не смеете, — прошипел Грегор. — Вы ничего не смеете сказать, потому что замешаны в заговоре по самые уши. Точнее, не вы, а ваша драгоценная Уинн! У меня на руках показания, что она барготопоклонница! Она участвовала в кровавом ритуале! Над членом королевской семьи! А вы, жалкий болван, были ее ручной зверушкой! Она вас использовала! Это же вы открывали ей портал вчера утром?! А знаете, что именно там принесли в жертву принца Кристиана?!
— Грегор… — осторожно напомнил о себе Райнгартен.
Но Грегор лишь отмахнулся от стихийника, яростно продолжив:
— Благодарите Всеумелого Мастера, что один из главных виновников подтвердил вашу непричастность! Вы не убийца, но кукла настоящих убийц! Их слепое орудие! Неужели вы поверили, что нужны ей…
Он осекся, видя, как артефактор молча рванул рукой воротник синей мантии, словно тот его душил, и как лицо его налилось дурной кровью.
— Она… не могла… — просипел Адальред, глядя умоляюще. — Не могла меня обмануть… Она любит меня…
— Да очнитесь вы! — крикнул Грегор. — Столица в разломах! Королевство и Орден обезглавлены! А вы думаете о своей… своей пассии?!
— Осторожнее, Грегор, — тихо сказал позади Райнгартен, и Грегор опомнился.
Действительно, если сейчас Адальреда хватит удар, кто откроет портал?
— Перенесите нас туда, — сказал он уже спокойнее. — И я буду ходатайствовать о вашем помиловании. В конце концов… не вас первого обманывает женщина.
Собственный позор глухо и противно всплыл в памяти. О да… Грегор тоже видел смысл жизни в одной-единственной женщине, ее улыбках, взглядах… да просто в том, что она помнит о нем благодаря его победам! Пожалуй, Адальреда с его глупой и жалкой любовью к магистрессе Уинн можно понять.
— Что мне делать? — беспомощно и как-то по-детски спросил артефактор, переводя взгляд с Грегора на Этьена Райнгартена и обратно. — Я… я вам не верю. Она не могла. Но если это правда… Мне тогда незачем жить, понимаете? Если все это было ложью… все годы…
На мгновение Грегор почувствовал укол жалости. Но тут же сочувствие смыла злость, круто замешанная на собственном позоре, и он бросил Адальреду:
— Да делайте, что хотите! Отправьте нас туда и дайте координаты тем, кто за ними придет. А потом хоть вешайтесь, мне, право, дела нет!