Рыдания снова подступили к горлу, и Айлин расплакалась, чувствуя себя отвратительно беспомощной. Что, если магия к ней так и не вернется? Придется уйти из Академии, а это вся ее жизнь! Что, если завтра с тетушкой Элоизой тоже что-нибудь случится? Или с Аластором? Или с Лучано, который вообще смертельно проклят, мерзавец Алессандро и об этом донес. Но Лу молчит и даже не просит о помощи. Да и чем Айлин способна ему помочь? Если колье с проклятием подарил королеве сам лорд Бастельеро, значит, чары там его работы. А проклятия рода Бастельеро умеют снимать только они сами, это всем известно. И отменять желание королевы лорд Бастельеро не станет. А она… она ничего не может с этим сделать! И дядюшка Тимоти умер, а он был такой хороший! И отец его уважал! Гораздо больше, чем супругов остальных тетушек, хоть они и дворяне… А теперь уже ничего, ничего не исправить! Больше никогда не будет семейных обедов у Арментротов, когда дядюшка смотрел на Айлин с такой гордостью и говорил, что она выросла, уже совсем невеста… И на свадьбу к ней он прийти не сможет. И… Академия… как теперь возвращаться на курс, где нет Иды?! А мэтр Ирвинг… и Аделин…
- Ревенгар, прекратите! - рявкнул Дункан, мгновенно превращаясь в магистра, пусть и чужой гильдии.
Только тогда Айлин поняла, что уже давно говорит вслух, захлебываясь рыданиями и не понимая, что с ней происходит. Как будто стержень, державший ее изнутри все время путешествия, сломался…
А магистр Роверстан, нет, снова Дункан… Он шагнул к ней, развернул к себе и обнял, не боясь испачкать белоснежную мантию. Айлин только вздрогнула и напряглась, но не от страха, что их застанут, а от безнадежной горечи осенившего ее вдруг понимания, что Дункан мог не добраться до холма вовремя. Он в одиночку мчался по Дорвенанту через погодные аномалии, демонов, разбойников и еще Баргот знает какие опасности! Разве это не чудо, что он выжил и явился вовремя? Но ведь мог же… мог и погибнуть! Тоже…
- Айлин, глупая девочка, перестань! — потребовал Дункан, прижимая ее сильнее. - Все хорошо, слышишь? Все обошлось… Да, я знаю про твоего дядюшку. И про погибших в Академии - тоже. Но с этим уже ничего не поделать. Если бы не вы, жертв было бы несравнимо больше. Демоны продолжали бы убивать… Айлин, дорогая… Тимоти уже было под семьдесят, это немалый срок для профана. Аужс его сердцем… Девочка моя, последние годы его спасали только маги-целители, но это не могло продолжаться вечно. Он ушел быстро и легко, я точно знаю. Ну же, Айлин, успокойся… Он гордится тобой в Претемных Садах, как и твой отец…
Голос магистра был мягким, ровным, успокаивающим, он проникал в уши, обволакивал рассудок, и Айлин притихла, слушая и изредка всхлипывая.
- А Ида… — прошептала она куда-то в белую мантию. - И остальные… Саймон ранен…
- Лорд Эддерли-младший ранен исключительно по собственной глупости и неосторожности, — мягко возразил ей Дункан. - Можно только надеяться, что он сделает из этого должные выводы. Что до остальных… Айлин, дорогая, мне жаль. Мне так жаль… Я скорблю вместе с тобой. Но это жизнь. Она бывает беспощадной. Кому-то не повезло. Но они погибли ради того, чтобы жили остальные, понимаешь? И ты - тоже. Не делай их жертву напрасной, отвергая ее… Ну все, все, слышишь?
- Простите… — выдохнула Айлин, отрывая лицо от груди Дункана, но оставаясь в кольце его рук. - Ваша мантия… То есть твоя… Прости, я не хотела…
- Сущие пустяки, — отозвался Дункан и тронул кончиками пальцев измятую, запачканную черными разводами ткань.
Подернувшись дымкой, та расправилась и приобрела прежнюю чистоту.
- Ой… — прошептала Айлин не без зависти. - А как…
- Всего лишь иллюзия, — улыбнулся Дункан. - Всегда ходить в белом, это эффектно, однако очень непрактично. Некромантам в этом смысле повезло гораздо больше. Вы позволите?
Он снова перешел на «вы», но тон остался мягким и ласковым, и Айлин зарделась, видя, как магистр достает из-за обшлага мантии платок. Тоже белый, разумеется, но куда больше, чем платочек тети Элоизы.
- Намочите его в воде, — посоветовал Дункан очень серьезно и взглядом указал на кувшин посреди столика. - Боюсь, иначе не получится оттереть…
Он понял, что она накрасилась! И, конечно, понял, что для него. Покрасневшая Айлин плеснула воды из кувшина прямо на платок и принялась жестоко тереть лицо. Дункан несколько мгновений наблюдал за этим, а потом повторил:
- Позвольте мне.
Взял платок у нее из рук, повернул чистой стороной… Замерев и зажмурившись, Айлин чувствовала осторожные, но сильные прикосновения на своем лице, тепло рук и невероятное ощущение заботы…