— Если Эймосу давали успокоительное, — сказала она, — то, как он всё это проделал, как сумел победить Джиану?
Джейсон, чьё присутствие было таким тихим, что она почти испугалась, услышав шелест его крыльев, заговорил впервые.
— Медленно действующее или мягкое успокоительное оставило бы ему некоторое осознание происходящего — достаточное, чтобы он попытался сопротивляться.
— Джиана бы знала, — пробормотала она, — как рассчитать дозу с учётом роста и силы её сына. Ей нужно только разъярить его.
Теперь она могла ясно видеть плетущийся, извивающийся узор. Он врезался в стену, искорёжил декоративное зеркало, опрокинул деревянный стол с изящными ножками, затем освободился и сделал что-то, от чего на стену брызнула кровь.
— Здесь он ударил Джиану, — сказала она, кивая на брызги.
— Очень скоро мы узнаем, — сказал он, его крылья были шёпотом тьмы, когда он вошёл в комнату рядом с главным залом. — Рафаэль покопается в её разуме. — Хонор содрогнулась при мысли о таком нарушении.
— Как ты это терпишь? — спросила она, понимая, что это интимный вопрос, но вынужденная задать
— Знать, что он может сделать то же самое с тобой?
— Доверять.
Он бросил на неё непроницаемый взгляд через плечо, его глаза были такими же тёмными, как крылья.
— Это доверие позволило тебе затащить Дмитрия в постель, даже зная, что он способен сделать с женщинами, которые выводят его из себя.
Поражённая ответом и тем фактом, что он получил эту информацию, хотя казалось, что он только что вернулся в город, она более внимательно посмотрела на его лицо, отмеченное извилистыми линиями татуировки, которая должна выделять его. И всё же…
«Тени, — подумала она, — облепили Джейсона».
— Кем бы ты ни была для Дмитрия, Хонор, — сказал он голосом глубоким и тихим, как сердце ночи, — это не похоже на связь с Кармен или другими.
Пышные чёрные ресницы опустились на почти чёрные глаза, затем снова поднялись. Очарованная ангелом, который, как она инстинктивно знала, редко разговаривал с теми, кого не знал, она прикоснулась к разбитой статуэтке и ждала, зная, что ему есть, что ещё сказать. — Он не отмахнётся от тебя, как от мухи, и не позволит уйти. — Расправив крылья, чтобы заслонить от неё остальную часть комнаты, он выдержал её взгляд. — Слишком поздно. Ты понимаешь?
Своим пристальным взглядом Хонор проследила линии невероятной татуировки на левой стороне его лица, чёрные чернила на фоне загорелой кожи. Волосы убраны с его лица в аккуратную косичку, он был одновременно сексуальным и отстранённым.
— Ты пытаешься предупредить меня или защитить его?
— Не обязательно что-то из этого.
— Меня не нужно предостерегать от Дмитрия, Джейсон, — сказала она, задаваясь вопросом, ослабил ли этот тёмный ангел свою бдительность с кем-либо. — Я вижу его таким, какой он есть. Что касается остального… в этом нет необходимости. — Правда в том, что Дмитрий владел её сердцем. Казалось, что глаза Джейсона, как и крылья, ничего не отражали, хотя он смотрел прямо на неё.
— Многие бы свернулись калачиком и умерли после того, что ты пережила. — Метко подмечено, но ведь он ответил на её вопрос.
— Почти так и было, — сказала она, удивляясь, почему ответ мог иметь значение для ангела, но она нутром понимала, что для Джейсона это имело значение. — Но оказывается, злоба — чертовски хороший мотиватор — я не хотела, чтобы ублюдки победили. — Джейсон не сводил взгляда с её лица, и у Хонор возникло сильное ощущение, что он хотел продолжить тему, но следующие слова были прагматичными.
— В этом доме всё так, как и ожидалось.
— Да… нет, подожди. — Повернувшись, она вернулась к картине, которую поправила. На ней была изображена обнажённая Джиана в постели, смотрящая томным взглядом на художника, как женщина смотрит на любовника. — Это я уже видела, — прошептала она, обводя букву «Э» в нижнем правом углу, чувствуя, как накатывает тошнота.
— Это работа Эймоса.
— Возможно. — Кивнув, она подняла взгляд.
— Ты прав. Давай продолжим поиски. — Чернокрылый ангел безмолвно присутствовал рядом, когда она исследовала коридоры, с роскошным ковром кремового цвета, толстым и пышным там, где не был смят сломанной и перевёрнутой мебелью или заляпан кровью.
Чем дальше они заходили в дом, тем менее агрессивнее становились следы резни, пока, наконец, Хонор с Джейсоном не оказались в самом конце второго этажа, где ничего не было тронуто. Именно там они обнаружили доказательства, которые Хонор была бы счастлива никогда не находить. Тонкие простыни на большой кровати были смяты, на прикроватном столике стоял флакон чувственного массажного масла. На полу лежала не только мантия из атласа и кружев цвета бронзы, которую Хонор сразу узнала, а ещё мужская куртка и блестящие кожаные ботинки.
— Эймос был без обуви. — Это ясно демонстрировали кровавые следы. Одно из крыльев Джейсона коснулось её спины, когда он расправил их у неё за спиной, тёплое, поразительно тяжёлое.
— Некоторых вещей просто не должно быть.
— Да. — У Эймоса, подумала она, никогда не было шанса. С другой стороны, так много людей в мире преодолели ужасные преступления, совершенные против них, без необходимости пытать других. И всё же она не могла не представлять мужчину, который стал её ночным кошмаром, испуганным, беззащитным ребёнком.
— У тебя есть идеи о том, когда всё могло начаться?
— Эймос и Джиана всегда были близки, и это заметили. — Пауза. — Мы провели тихое расследование и не обнаружили ничего подозрительного.
— Они действовали умно. — Хонор вспомнила о слезах Джианы, о том, насколько убедительной она была в своём отчаянии. — Она была умна. — Отвернувшись от безмолвного обвинения в виде смятых простыней, она спросила: — Если бы это всплыло, привело бы к суровому наказанию? — Если да, то это вполне может оказаться самым сильным мотивом попытки Джианы убить своего сына.
— Да, к бесконечному. Даже среди самых распутных бессмертных, — добавил Джейсон, и она поняла, что в его тоне слышался жар ярости, — кое-что под строжайшим запретом. Подвергать ребёнка такому разврату — выше нашего понимания.
«— Такая милая и нежная. — Тон, пугающий своей мягкостью. — Я слышала, что твоя кровь — деликатес. — Горячее дыхание на лице.
— Нет! Пожалуйста! — закричала она, беспомощная, прижатая к полу. Смех. За ним последовал хриплый, влажный звук, а затем её крики, разрывающие воздух».
Хонор резко вернулась в настоящее с криком ужаса, застрявшим в горле.
Оттолкнув крыло Джейсона, ощущая жидкий шёлк его перьев, она побежала по коридорам, пока не выскочила на неожиданный солнечный свет, дождь прошёл с шепчущей быстротой. Золотой свет раннего утра заливал Хонор, создавая яркий контрапункт ужасной печали внутри. Та уродливая мысль, тот обрывок слов и звуков казался не сном, а воспоминанием. Её воспоминание, хотя она никогда не была в такой ужасной ситуации. Её сердце разрывалось от боли, она едва могла это вынести, испуганные крики разрывали душу на части.
— Хонор. — Потребовалось сознательное усилие, чтобы закрыть разрывающую бездну воспоминаний, которые эхом отдавались в сознании, и повернуться, чтобы поговорить с Джейсоном.
— Здесь нечего искать. — Вместо радости, которую она ожидала почувствовать в этот момент, когда охота на обидчиков подходила к завершающей стадии, внутри была пустота, чувство потери, которое вытеснило такие мелочи, как месть. — Я направляюсь в Гильдию. — Джейсон расправил крылья, полуночный оттенок был настолько тёмным, что поглощал солнечный свет.
— У ворот тебя ждёт машина.
— Дмитрий, — пробормотала она, зная, что он это устроил.