нали наши аппетиты, потому предоставили аж целый ящик отменного "Черноверескового специального", кадку спелых яблок (один вид которых уже заставил глаза Одавинга заблестеть) и по пол круга сыра - козьего и эйдарского. Пошарив в карманах, я всучила Ольфине небольшую горсть золотых монет - всё, что я зачем-то с собой таскала, - и проигнорировала обиженный взгляд редгардки, которая, очевидно, уже с лихвой получила свои чаевые. Усевшись, мы открыли первые бутылки. - За волшебный отпуск и отличное настроение! - произнесла я тост и подняла бутылку, дракон последовал моему примеру. После первого же глотка мёда настроение стало повышаться. Не меньше меня порадовала вполне обычная реакция Одавинга на яблоки: накинувшись на кадку, он едва ли не проглотил первое из них, стремительно оставив несколько глубоких следов на румяных боках. Удивительно, как древнее существо, повидавшее на своём веку тучу самых разных событий нашей древней истории, полюбило какие-то фрукты. Глядя, как дракон уничтожает содержимое кадки, щедро запивая яблоки мёдом, я лениво потягивала весьма приличное сладковатое пойло из своей бутылки, слыша, как внизу Микаэль зычно изрёк обычное для своего состояния "Щасспою". Мысли мои уходили всё дальше от переполненной таверны (и что им всем сегодня тут понадобилось?). У меня были вопросы, и много, а надежда на ответы едва теплилась: сомнительно, чтобы дракон знал, что нас связывало до знакомства. Да, сейчас мы друг к другу сильно привязались, мы доверяли друг другу полностью и во всех вопросах, даже несмотря на то, что он скрыл исчезновение тела Бриньольфа. Я догадывалась о причинах, и думала даже, что поступила бы так же, будь всё с точностью до наоборот. Впрочем, мне не хотелось верить, что дракон, выглядящий вполне симпатичным синеглазым нордом, когда-нибудь закрутит роман с какой-нибудь смертной. Думаю, я сделала бы всё, чтобы у них ничего не получилось, даже не желая зла их отношениям. Не намеренно портя жизнь брату, скорей, из ревности, что непонятно-кто займёт центральное, моё место в его жизни. Однако, я надеялась, что Одавингу хватит мудрости не поступить таким же образом со мной. Всё-таки случай с Бриньольфом - скорей исключение из правил, чем правило. Раньше особых нападок на наши с вором отношения я не замечала, если опустить шуточные подколки и адскую (но одностороннюю) ревность Бриньольфа к нему. Если вор и правда жив, почему он не объявился? Почему не нашёл меня за те два месяца, что я торчала во дворце, не помня ни его, ни наших отношений? А были ли отношения? Полтора поцелуя, дурацкий разговор про "замуж", полудружеские объятия... Он определённо был мне крайне симпатичен, но любовь ли это? Что вообще такое эта самая любовь? Наши с драконом отношения по симптомам не только не уступали, но и переплёвывали мои потные ладошки и стесняшки, когда Бриньольф находился где-то поблизости. Прикосновения Одавинга меня успокаивали и возвращали едва ли не с того света, он заставлял исчезнуть боль и панику, просто взяв меня за руку. И это не беря в рассчёт наши полёты, чтение мыслей друг друга и катастрофически хорошее настроение от вида его морды, что драконьей, что человечьей. Но Одавинг - братик, а Бриньольф - возлюбленный. Где вообще эта грань, которую нам с драконом нельзя переступать? Братик отстал от кадки с яблоками и открыл вторую бутылку мёда, когда я уже свисала с балкона, задумчиво глядя сквозь заливающегося барда и держа в руке стремительно пустеющую третью. Положив руку мне на плечо, он негромко спросил: - Теперь ты готова поговорить? Его тон был удивительно серьёзным: я, кажется, никогда еще не слышала такого его голоса. Кивнув, я направилась к кровати, дракон последовал моему примеру. Мы сели, и в горле моментально пересохло: я хотела рассказать ему о своих мыслях, но не была уверена, что он поймёт причину моей задумчивости. Какая между нами связь? Прочная, блин. Какая же еще. Но почему тогда она возникла еще до того, как мы впервые увидели друг друга? - Тебя ведь вернул к жизни Алдуин? - Одавинг кивнул. Сделав большой глоток, я закинула опустевшую емкость под кровать и потянулась за следующей, - Как давно? - Где-то год назад, - неуверенно пробормотал дракон, - не могу сказать точнее. Это точно случилось зимой, но в какой день - не помню. А что? - По крайней мере, ты был жив, когда мне приснилась твоя душа. - Моя душа не имеет к тебе никакого отношения, - улыбнулся дракон, - это просто совпадение, вот и всё. Нет никаких загадок, не забивай свою симпатичную головку всякой ерундой. В мою хмелеющую голову пришла замечательная мысль. Точнее, я сочла ее замечательной, а уж насколько это было верно - даэдра ее знает. - Раздевайся, - я встала с кровати и серьёзно поглядела на брата. Он замер, не совсем, видимо, понимая, что я имею в виду. - Я попробую распознать остальные символы. Возможно, разгадка кроется именно в них, - я сложила руки на груди, - снимай рубаху. - Малявка, нет никаких загадок... - Раздевайся, я просто посмотрю, - упрямо повторила я, делая еще глоток мёда. Дракон, кинув на меня обиженный взгляд, снял тёплый жилет и рубаху, повернулся ко мне расписанным плечом. Я коснулась той точки, где остановилась в драконьем пределе, и медленно повела руку вниз, к пальцам, для удобства опускаясь на одно колено. За спиной скрипнула дверь, раздалось испуганное "Ой!", и кто-то понёсся вниз по ступеням к залу. Не вполне понимая, что произошло, я обернулась, но никого, конечно, не увидела. Какое-то время молча смотревший то на меня, то на дверь дракон вдруг громко рассмеялся, помогая мне встать. - Надо было запереть дверь. Девочка с подносом теперь невесть-что о нас думает, - сквозь смех пробормотал дракон, заставив меня густо покраснеть. Я, пошатываясь, закрыла танцующую перед глазами дверь и заперла ее на засов, чуть не потеряв равновесие, после чего вернулась к полуголому дракону, продолжавшему смеяться уже распластавшись по кровати, и уселась на него верхом, потянув за руки, чтобы разглядывать символы было удобнее. Дракон вдруг затих и резко поднялся: его лицо оказалось прямо перед моим. Взяв меня за плечи, Одавинг дрожащим голосом произнёс: - Прекрати это, Хильди. Уже совершенно не смешно. Синие-синие глаза блестят, щёки горят, дыхание сбивается, сердце колотится быстро-быстро... что его так напугало?.. Я хотела сказать ему что-то успокаивающее, что не причиню вреда, что ничего ужасного не случится, но вдруг с удивлением осознала, что он впервые назвал меня по имени. "Хильди". Настала моя очередь краснеть и моему сердцу ломать рёбра изнутри. - Как ты меня назвал? - тихо спросила я. Внутри всё перевернулось, захотелось то ли разрыдаться, то ли убить кого-нибудь: близость дракона сейчас ничуть не успокаивала, как раз наоборот. От того, насколько он близко, и творилась со мной вся эта ерунда. Я снова посмотрела ему в глаза, он хотел что-то ответить мне, но почему-то не мог, и злился, злился на нас обоих. Как и я. Он осторожно коснулся рукой моей щеки и улыбнулся, у него почти получилось взять себя в руки. А у меня - нет. Не особенно задумываясь о том, что творю, я поцеловала его, и слёзы хлынули из глаз. С нами происходило что-то совершенно ненормальное, и это пугало. Но останавливаться не хотелось.