нега всё меньше, и теперь наш транспорт может спокойно жевать травку, не откапывая ее из-под сугроба. В детстве я не путешествовала и думала, что такие резкие перемены бывают только в сказках да на картинках, ан нет. В реальности всё оказалось точно так же. Без лишней жалости мы прирезали и распотрошили зверька, шедро натёрли мясо крупной солью и укрепили над костром, который я гордо разожгла туумом под аплодисменты вора. - Знаешь, - глядя на то, как подрумянивается мясо, задумчиво сказал вор, - когда я тебя увидел впервые, я не думал, чем всё это закончится. Я удивлённо подняла на него взгляд, отрываясь от имперского "Алто", намекая на развитие мысли. - Ну... когда я увидел тебя впервые, я подумал: "Что за странная женщина - зачем ей помогать нордам? Шла бы лучше к нам в гильдию, тут ей самое место." Сейчас я рад, что ты не вступила в гильдию воров, учитывая то, что с ней стало... - А что с гильдией? - я передала ему бутылку, - Стянули твой сладкий рулет? Вор сделал щедрый глоток и вернул мне изрядно опустевшую ёмкость. - Погибли. Все они мертвы, - негромко проговорил он, не отрывая взгляда от лижущих кролика языков пламени, - убиты имперцами по наводке старой шлюхи Мавен. Я поперхнулась вином и закашлялась: Бриньольф участливо и не без удовольствия несильно ударил меня по спине, видимо, вспомнив утренний подзатыльник. От недавней печали и боли в его глазах не осталось и следа - только бесшабашное самолюбование, как и всегда. Пообещав себе больше не трогать эту тему, я сделала вид, что поворачиваю кролика к огню другим боком, но мои губы, видимо, привыкли жить своей собственной жизнью. Тяжело быть босмером - любопытство меня однажды погубит, как пить дать. - Как так вышло? Она, вроде бы, покрывала вас, если я всё верно помню, - я прикусила губу слишком поздно - вопрос уже сорвался и повис в воздухе, требуя от чуть удивлённого моим напором Бриньольфа ответа. - Мы перестали быть ей полезными, а доверие Туллия встало на первое место в списке ее желаний. И она подарила ему нас, прикинувшись обманутой горожанкой. - Но... как ты выжил? Почему? - я себя уже почти ненавидела, но остановится не могла. Украдкой бросив взгляд на друга, я чуть успокоилась - похоже, я не слишком сильно его задела. Чуть более грустный, чем минуту назад, он пробормотал, глядя как я поворачиваю импровизированный вертел: - А тут в игру вступаешь ты, детка. - В каком смысле? - я насторожилась, ожидая самых неожиданных признаний. - Мавен рассказали, что мы с тобой знакомы. И Туллий уболтал ее послать меня к тебе соглядатаем. Мавен сказала, что тогда "отпустит" моих гильдейских товарищей, и я даже поверил ей на какой-то момент... - теперь губу прикусил он, виновато взглянув на меня исподлобья. Меня прошиб холодный пот, голос сделался стеклянно-холодным. - И много информации ты слил? - я старалась не подать виду, но уязвлена была неслабо. - Хильди... - он взял меня за руку, вынуждая отпустить вертел, в который я вцепилась, и сесть рядом с ним, - я ничего ей не передавал. Если поначалу мне и казалось, что так будет правильно, вскоре я узнал, что все... все мои друзья мертвы. Да и тебя предавать мне не хотелось. С тебя начинается и на тебе заканчивается список тех, кому я доверяю. Я громко сглотнула; мне слишком хотелось, чтоб он говорил правду, чтобы действительно делать выводы, похож ли он на честного человека. Отличный вор, блестящий лгун, торгаш и аферист сидел сейчас рядом со мной, вцепившись холёными пальчиками в мою ладонь, и умолял верить ему. И клялся, что доверяет только мне. Непринуждённая беседа у потрескивающего костра плавно переходила в молчаливую ссору. Вырвав из его рук свою, я попыталась бросить на Бриньольфа гневный взгляд, но в отражении в его глазах увидела скорее затравленного и израненного волка, чем гордого горного саблезуба. От собственной недальновидности и идиотизма своего же поведения хотелось разрырыдаться и убить глупого вора, к которому я почему-то умудрилась привязаться, убить и рыдать над его телом. - Хильди... - он снова протянул ко мне руку, но я неловко отползла от него назад, не особенно заботясь о том, куда ползу. - Предатель, - глухо произнесла я, поднимаясь на ноги и стряхивая прилипшие к штанам сухие листья, - я знала, что тебе нельзя доверять. Ничего я не знала, конечно. Но выглядеть слабой и доверчивой в глазах обведшего меня вокруг пальца вора не хотелось. Всё сложилось в цельную картину, кроме одного факта - зачем он мне всё это рассказал? Впрочем, важно ли это? Важно, что он собирался меня сдать имперцам. И неизвестно, не состоял ли он в сговоре с теми же драконьими жрецами, что разорвали в кровавые ошмётки добрую дюжину отличных и честных бойцов. Может, он - Алдуин, принявший облик человека? Нет, Алдуин не выглядел бы таким тощим и жалким. Я скорей уж поверю, что Ульфрик - Алдуин: он куда крупнее и величественнее, нежели этот... это... Я побрела прочь, не особенно понимая, в правильную ли сторону иду и не идёт ли Бриньольф за мной. Гомон моих же противоречивых мыслей оглушал и подавлял все окружающие звуки - я не слышала ни звона ручья, бегущего в нескольких метрах ниже по тропе, ни птичьих криков, ни пения цикад. Нужно было родиться мужиком. Бабы - доверчивые дуры. Увидела смазливую мордашку - и готова придумать ему целую охапку достоинств, даже если он ими и не обладает. У мужиков всё проще: дружбу нужно заработать. А я еще удивлялась, почему Братья не приняли меня сразу. Ульфрик бы не поверил этому... этому... пока не проверил бы его искренность. А он, этот... этот!.. точно провалил бы проверку. Даэдра его... подери... Я старалась не замечать влажных дорожек на собственных щеках: слезы текли совершенно бесшумно, и ни единым жестом я старалась не выдать собственное состояние. Меня никто не видит, кроме предков и богов, а перед ними нужно выглядеть сильной. Сомнительно, что босмеру позволено будет войти в Совнгард, но если я сейчас в голос разрыдаюсь от бессилия, путь туда мне и вовсе будет заказан. Потому брела я молча, сжав руки в кулаки и заранее не завидуя любому, кто посмел бы встать у меня на пути. - Прости меня, - сквозь туман безрадостных мыслей донёсся до меня голос Бриньольфа, - я... я честно тебе всё рассказал, потому что не хочу, чтобы между нами оставались секреты. Я не заметила, как он оказался передо мной, не слышала шагов. Я почти придумала громкую и полную злобы речь, которой послала бы его к этой самой Мавен, к Туллию и еще даэдра знает куда. Вор обнял меня, прижал к себе, очевидно, полностью готовый к моим попыткам сопротивления, но сквозь панику и обиду до меня донёсся голос разума (или еще какого места): "Он ведь прав, он рассказал тебе всё, как было. Неужели теперь тот, кто спас тебе жизнь, не заслуживает шанса на прощение?" К обоюдному удивлению я второй раз за сутки вцепилась в его воротник и уткнулась лбом в плечо.