Томас недоверчиво хмыкнул:
— Честно говоря, ваша светлость, я думал, что ваша должность и разборчивость в выборе средств — понятия несовместимые…
Граф Орассар криво усмехнулся, зачем-то прикоснулся к рукояти своего меча и угрюмо спросил:
— Знаете, чего я боюсь больше всего на свете?
Томас отрицательно помотал головой.
— Что мне когда-нибудь придется выбирать между долгом и потерей лица… И я безумно счастлив, что мне этого делать пока не приходилось… Мда… В общем, что-то я разоткровенничался… Ладно, пойду я, пожалуй, к ее высочеству…
— Боюсь, посмотреть за тем, как она работает, вам не удастся: ее высочество попросила, чтобы во время накладывания личины рядом с ней находились только телохранители, приставленные к ней графом Ауроном…
— А чем она мотивировала такое решение? — выделив интонацией слово «такое», хмуро поинтересовался начальник Внутренней стражи. — На мой взгляд, логичнее было бы работать в вашем присутствии. Или в присутствии тысячника Пайка…
— Ноел и так с ней… — пожал плечами Томас: — А я… я уже не оруженосец его светлости, и, тем более, не воин Правой Руки…
— И что? Ноел Пайк — тысячник Внутренней стражи, и мой помощник!
— Прежде всего, он — вассал графа Логирда Утерса. А я, если вы не забыли, не так давно стал вассалом его величества Вильфорда Бервера… В общем, после того, как граф Аурон вернул мне мое Слово, мой статус в глазах ее высочества… несколько изменился…
— Пожалуй, логика в этом есть… — признал граф Орассар. Потом опустился в кресло, взял со стола первый попавшийся пергамент и добавил: — Жаль. Интересно было бы посмотреть…
…За следующие час с лишним граф Орассар задал Жернову от силы вопроса три-четыре. Да и те без души. Зато все исписанные Томом бумаги прочитал раза по два-три. И не просто так, а делая на их полях какие-то заметки. Впрочем, как только на пороге комнаты возник Гнат Ослоп, и доложил, что Эгер Костлявый готов к допросу, он мгновенно забыл и про записи, и про допрос. И выскочил в коридор так, как будто за ним неслась свора гончих.
Проводив его взглядом, Томас неторопливо отложил в сторону перо, посыпал песком начатый лист и задумчиво уставился на сидящего напротив Дайта. А потом перевел взгляд на воина Правой Руки:
— Присмотришь за ним?
— Конечно! Можете идти, ваша светлость!
…Несмотря на открытое настежь окно, в комнате одуряюще пахло потом и чем-то пряным. Поклонившись ее высочеству, Томас оглядел комнату и удивленно уставился на подсвечник, почему-то стоящий на расстоянии вытянутой руки от лица Эгера Костлявого. Свечей на нем не было, но в одном из гнезд дымилось что-то, отдаленно напоминающее плотно скрученный сноп соломы. Впрочем, спросить, что это такое, Ромерс не успел — граф Орассар, принюхивавшийся к легкому дымку, вьющемуся над «снопом», оглушительно чихнул:
— Что-то этот запах мне не знаком…
Принцесса равнодушно пожала плечами:
— Ничего удивительного: ушера — это средство, которое упрощает работу Видящих. Последних у вас нет. Значит, нет и ушеры… Кстати, дышать ей не стоит…
— Понятно… — кивнул граф. И, помахав рукой перед лицом главы Серого клана, безучастно сидящего в кресле, удивленно поинтересовался:
— Он что, спит с открытыми глазами?
— В медитативном трансе. Ждет запечатления…
— Простите, не понял?
— Я слегка скорректировала его восприятие действительности. Теперь он считает себя правой рукой настоящего главы Серого клана. И ждет, пока я его ему покажу…
— И что это нам даст? — повернувшись к ее высочеству, спросил граф Орассар.
— Как говорит мой отец, «прибыльное место пусто не бывает…». То есть если вы казните Эгера, то его место обязательно займет кто-нибудь другой. Возможно, еще более умный и изворотливый. Соответственно, вы придете к тому же, от чего пытались уйти: к необходимости искать главу Серого клана… Не проще ли через Эгера, который уже в ваших руках, взять под контроль деятельность всех его людей?
— И насколько на него можно будет положиться? — покосившись на Костлявого, поинтересовался начальник Внутренней стражи.
Принцесса пожала плечами:
— Зигги Клещ, глава Серого клана Делирии, работает на отца уже больше десяти лет…