— Когда?
— Сегодня… кхе-кхе… Мне становится все хуже и хуже… кхе-кхе… Еще немного — и я, наверное… кхе-кхе… не смогу даже ходить…
— Веди…
…Равсары двигались по потайному ходу, как самые настоящие барсы — легко и абсолютно бесшумно. Поэтому Коэлин, идущий первым, то и дело ловил себя на желании повернуться и проверить, не отстал ли кто в хитросплетениях подземного лабиринта. Однако поворачиваться было нельзя — его, умирающего от Изумрудной лихорадки дворянина, должно было интересовать только одно: судьба убийцы его отца…
«Если кто и отстанет — выловлю потом…» — мысленно успокаивал себя принц. И старательно концентрировался на своем кашле, дыхании и походке.
Видимо, последнее получалось весьма неплохо, так как в какой-то момент за его спиной раздался еле слышный шепот Армика Дзагая:
— Слышь, э-э-э… брат! Может, ты обопрешься на мою руку?
«О-о-о, брат?! Мне только что предложили руку…» — мысленно ухмыльнулся Коэлин. Потом прокашлялся и отрицательно помотал головой: — Не надо, дватт… Осталось совсем немного… Как-нибудь доковыляю… Хотя… если ты понесешь факел… кхе-кхе… то я буду тебе благодарен…
— Хорошо… — отозвался равсар, проскользнул между локтем Коэлина и стеной и выхватил факел из «слабеющих» пальцев. — А дальше куда?
— Второй поворот направо… — выдохнул принц. — Там — покои графа Игрена… Выбери тех, кто кхе-кхе… останется здесь, и я покажу им, как открывается плита…
От замершего в коридоре пятна мрака отделились четыре тени и скользнули вперед.
— Мерную свечу кхе-кхе… не забыли? — оперевшись о стену и потерев левое подреберье, спросил принц. — Если они ворвутся в его покои не вовремя, то ты… кхе-кхе… получишь не две головы, а одну… Или потеряешь головы кого-то из своих воинов.
Вместо ответа один из горцев вытащил из-за пазухи несколько мутно-желтых столбиков с розовыми поперечными кольцами и подкинул их на ладони.
— Хорошо! Зажигайте… Две… — кивнул Коэлин. И уткнулся лицом в сгиб локтя, чтобы заглушить звуки кашля…
…Воин, сидящий рядом со светильником с горящей мерной свечой, еле слышно цокнул языком. Хотя в этом не было никакой необходимости: последние минуты взгляды всех без исключения мужчин были направлены на оплывающую грань между светом и тьмой, неумолимо приближающуюся к нужному им розовому кольцу.
— Пора… — незадолго до нужного мгновения выдохнул Армик и вопросительно уставился на Коэлина.
— Вижу… — кивнул принц, с трудом встал с корточек, проковылял вдоль стены к одному ему известному месту и сдвинул в сторону черную заслонку, прикрывающую смотровую щель.
Взгляд в опочивальню отца — и ладони принца мгновенно вспотели: рядом с Иарусом Молниеносным спала королева Мантифа!
Уткнувшись лбом в холодный камень, Коэлин закрыл глаза… и понял, что это ничего не дает: он все равно знал, что она — там!!!
«Ее же не было! Еще три часа назад!!!» — мысленно взвыл принц. И чуть не схватился за меч, почувствовав прикосновение к своему плечу:
— Ну что там, брат?
— Спит… — с ненавистью прошипел Рендарр-младший. — С королевой…
— Успокойся! — усмехнулся горец, решив, что он сходит с ума от ненависти к убийце своего отца. — Еще немного — и ты закончишь свой ардат… Кстати, здорово, что он — с королевой: значит, его телохранители не в комнате, а где-то рядом…
— Угу… Так и есть… — кое-как справившись с собой, выдохнул принц. И, сделав вид, что изнемогает от усталости, попытался сесть на пол.
Увы, потянуть время, чтобы обдумать ситуацию, ему не удалось: Армик Дзагай подхватил его под локоть и жарко задышал в ухо:
— Потерпи еще немного… Или скажи, на что нажать…
А потом потянул из ножен меч.
Принц оглядел готовых к бою горцев и криво усмехнулся:
«Отец был прав: жизнь вносит свои коррективы в самые лучшие планы… Поэтому надо быть готовым ко всему. И идти к цели так, как будто препятствий не существует…»
…Шаг вперед. Через Боль, Нежелание и Отчаяние… Потом второй, дающийся чуть легче… Наклон вниз, прикосновение к одному из четырех выступов стены, полу-шаг, полу-падение в сторону — и скользнувший мимо Армик Дзагай исчез в открывающемся проеме.
«Я отомщу… Страшно…» — пообещал себе принц. И, заставив себя выбросить из головы мысли о матери, услышал пение соловьиного пола, дождался негодующего рева отца, грохота открывающейся двери, щелкнул языком… и вгляделся в вереницу теней, одна за другой возникающих из темноты.