Шубников прошел мимо. Миновав три ряда палаток с поднятыми краями, он подошел к крайней. Перед ней на открытом воздухе, к большому ящику, служившему столом, тянулась длинная очередь. Молодая женщина, врач или медсестра, в белом халате наливала из бутыли в чарку жидкость и давала каждому выпить.
По тому, как каждый выпивший кривился, отплевывался и тихонько поругивался, можно было догадаться, что здесь поили хинным раствором.
Шубников побрел дальше и, выйдя на край глубокого котлована, стал наблюдать за работой. Нескончаемой вереницей, приседая и балансируя, по дощатым настилам двигался людской поток: из котлована с гружеными тачками, а обратно – с пустыми. Голые спины землекопов, потемневшие от солнца, отливали медью.
К Шубникову подошел и встал рядом пожилой черный как жук человек в тюбетейке и цветастом халате. Он тоже наблюдал за работами и изредка покрикивал:
– Не задерживай, Усман! Не задерживай!
Или:
– Оттуда тачкой не выберете, возьмите носилки!
Шубникова он, казалось, не замечал. Так прошло несколько минут, и вот совсем неожиданно уполномоченный услышал:
– Большое дело, начальник. Большое дело…
– Ты, ата, мне говоришь?
– Да, тебе… Я искал тебя… Только ты не подходи ко мне. Это лучше. И не смотри в мою сторону. Стой так и слушай меня…
– Хорошо, – произнес заинтересованный Шубников и спросил: – А ты знаешь, кто я?
– Знаю, начальник, потому и говорю. Я – бригадир землекопов. В мою бригаду сегодня утром пришли трое оттуда…
– Откуда?
– С чужой земли.
– С той стороны?
– Да…
– Их много оттуда идет.
– Правильно, но все разные. Одним нужна мануфактура, другим мука, третьим чай, четвертым – наша кровь. Но эти трое – честные люди, рабочие люди. У них пустой желудок, они хотят работать. Им можно верить. Они мне сказали сейчас, что на нашу сторону перебрался курбаши
Мавлан со своей бандой.
– Знаю об этом.
– Но ты не знаешь, где таится банда.
– А ты?
– Я тоже не знаю, а эти трое знают и могут сказать.
Шубников скосил глаза и посмотрел на таджика. Тот, прикрыв ладошкой брови, внимательно следил за работами в котловане.
– Мухитдин-ата! Иди, пей хину! – крикнул он. – А то опять вечером малярия затрясет. Передай тачку Халилу!
– Дальше говори, – напомнил о себе Шубников.
– И еще они расскажут тебе, что на подмогу к Мавлану идет с гор со своей шайкой какой-то Наруз Ахмед. Сообща они готовятся напасть на районный центр.
– Где эти люди? Я хочу их видеть.
– За этим я и пришел. Я пойду, а ты не теряй меня из виду. Иди за мной, но не сразу. Так лучше. Тут есть разные глаза и разные уши.
Бригадир отдал еще какую-то команду рабочим и медленной походкой направился в поселок. Минуту спустя в противоположную сторону пошел Шубников и обогнув высокие отвалы земли, повернул к поселку.
12
Белое солнце немилосердно жгло землю. С юга дул огненный «афганец», свистел в чахлых кустиках верблюжьей колючки, шевелил песчаные гряды, курчавил загривки мертвых барханов.
Вокруг простиралась бурая, выжженная пустыня.
Сквозь палящий зной навстречу горячему солнцу мчались три всадника. Пыль покрывала их с головы до ног, песок лез в глаза, щекотал ноздри, поскрипывал на зубах.
Всадники торопились, Путь их лежал к далеким горам,
что громоздились на юге, увенчанным белыми снежными шапками.
– Сатанинское пекло! – зло бросил Саттар Халилов, скакавший впереди. Он перевел коня с рыси на шаг. Два бойца пристроились к нему по обе стороны.
– Да, здорово печет, – согласился таджик Закир и, сняв фуражку, вытер рукавом бритую наголо голову.
– Посмотрите! – воскликнул Гребенников и выбросил руку вперед.
Зрелище было обычным для этих мест. Горячие лучи солнца, встречаясь на своем пути с охлажденным воздухом гор и преломляясь в нем, создавали причудливые миражи.
Фантастические картины менялись одна за другой. Вначале показалась неохватная глазом ширь водной глади, а секунду спустя с другой точки рисовались уже какие-то сказочные чертоги со множеством колонн, которые, в свою очередь, сменил зеленый цветущий оазис.
– Если бы вместо всех этих сказок кишлак Обисарым показался… – зло проговорил Саттар.
– Его не увидишь, – ответил Закир. – Его только с воздуха и можно увидеть. В горах он лежит.
– Ты давно в нем был? – спросил Саттар.
– Шесть лет назад. Батрачил там весну, лето и осень.