До него донесся приглушенный разговор. Разобрать слова было невозможно, но по голосам он догадался, что разговаривали мужчина и женщина.
«Что там происходит? – мелькало в голосе Саттара. –
Кто эта женщина? Почему прекратился стук? Может, стучала Анзират? Подавала сигнал?»
Голоса за стеной стали громче, отрывистее. Послышалась какая-то возня. Ясно донесся женский крик:
– Оставьте меня! Уйдите! Никуда я не пойду!
Саттар узнал голос Анзират. Кровь ударила ему в лицо.
Как быть? Выбежать из комнаты и ворваться в дом через другие двери? Так, и только так!
Он бросился к выходу, как вновь раздался уже отчаянный крик:
– Уйдите, собаки!… Не трогайте меня! Спаси-и-те!
Саттаром овладела ярость. Задыхаясь, он отбежал на несколько шагов и с бешеной силой с размаху ударил всем телом в глухую замазанную дверь. Раздался треск, стены вздрогнули, посыпалась известка. Саттар снова отбежал и снова, подобно разъяренному барсу, бросился на створку.
Дверь с треском сорвалась с петель, и вслед за ней он, как камень, пущенный с горы, влетел в соседнюю комнату, освещенную керосиновой лампой.
– Саттар! – услышал он громкий зовущий голос. Анзират лежала на тахте. Садовник зажимал ей рот, а мулла пытался связать ей руки чалмой. В сторонке у зеркала стоял Бахрам.
Четыре пары глаз смотрели на Саттара сквозь медленно оседавшую пыль. Он медлил лишь долю секунды, какой-то миг. Затем ринулся на садовника, который был к нему ближе всех, и ударил его кулаком в выпиравший кадык с такой силой, что тот, падая, стукнулся головой о стену и потерял сознание. Но мулла, жирный маленький мулла, не растерялся. С кошачьей ловкостью он кубарем подкатился к Саттару, пытаясь схватить его за ноги. Саттар изловчился и носком сапога ударил муллу в живот. Толстяк припал к полу и завизжал. Саттар хотел было добавить еще, но внимание его отвлек Бахрам. Тот бросился через комнату к стене, где на ковре висел тяжелый клинок.
Саттар опередил Бахрама на мгновение, вскочил на тахту и, сорвав клинок, молниеносно обнажил его. В воздухе мелькнула серебристая сталь, и Саттар прикончил бы самого опасного врага, если бы не Анзират. Она, бледная, охватила ноги Саттара, качнула его и крикнула:
– Саттар! Нельзя! Не надо!
Клинок все же со свистом опустился, но не туда, куда метил Саттар. У Бахрама начисто отлетело правое ухо. Он дико зарычал, а затем, зажав рану рукой, бросился вон из комнаты.
– За мной, Анзират! – крикнул Саттар и потянул девушку за руку через дверь, которую только что выбил.
Только теперь Саттар вспомнил о нагане и вытащил его из кобуры. Но наган не понадобился – на пути им никто не попался.
– Коней! Быстро! – подал он команду бойцам и, оставив около них Анзират, с карабином в руке бросился к воротам.
Несколькими ударами приклада он сбил замок и открыл створки.
Минуту спустя Саттар и его друзья скакали по улице, поднимая тучи пыли.
13
Курбаши Мавлан, пользуясь темнотой, пытался оторваться от преследовавшего его кавалерийского дивизиона и укрыться в горах, в кишлаке Обисарым. Туда вел его
Наруз Ахмед.
Во второй половине ночи курбаши с радостью убедился, что кавдивизион отстал далеко в песках. Мавлан поднял руку, пустил коня шагом и приказал джигитам спешиться и стать на отдых. В разные стороны были высланы дозоры, а Наруз Ахмед с десятком джигитов выдвинулся вперед к горам, чтобы разведать подходы к кишлаку.
Наруз поскакал на юг и в предгорьях угодил под выстрелы красных конников, которых держал в засаде уполномоченный особого отдела Шубников.
Басмачи быстро повернули коней и сломя голову помчались назад, ведя за собой погоню.
Наруз Ахмед считал, что поступил правильно, не приняв боя. Он прежде всего должен был предупредить курбаши о новой опасности, грозившей всему басмаческому отряду. Кроме того, Наруз понимал, что спасение его самого и его людей будет зависеть от того, успеет ли он соединиться с основными силами отряда. Но он не мог знать и даже предполагать, что за минувшие два часа, пока он был в разведке, произошли события, которые изменили весь ход дела.
Кавалерийский дивизион все же настиг банду Мавлана и вел с ней бой. На помощь конникам подоспел отряд добровольцев-краснопалочников. Окруженный Мавлан яростно отбивался, но кольцо вокруг него неумолимо сжималось.