Кермане. Ты не был там?
– Нет.
– А зачем ты искал меня?
Наруз Ахмед потер лоб, покрывшийся испариной, и подсел к гостю на кровать.
– Длинная история. Вы мне нужны были вот так, – и он провел ребром ладони по горлу. – Я готов был вскарабкаться на небо, чтобы найти вас. Отец мне сказал…
– Где Ахмедбек? – перебил его Ахун.
Наруз Ахмед насупил брови и хмуро ответил!
– Он пал в бою под знаменем эмира…
– О! Расскажи все подробно! – потребовал гость.
Наруз Ахмед закурил дешевую сигарету и стал рассказывать.
Ахун внимательно слушал, качал головой, цокал языком и поглаживал свою редкую белую бороду.
– Отец приказал отыскать клинок, подаренный ему эмиром Саидом Алимханом. Я отыскал…
– Где клинок? – встрепенулся Ахун, и глаза его заблестели.
Наруз Ахмед беспомощно развел руками и признался, что продал его.
Ахун вскочил с места.
– Когда продал?
– Три года назад.
– Где?
– Здесь, в Тегеране.
– Ты глупец! Ты безумный! Аллах отнял у тебя разум.
Разве ты не знал, что это за клинок?
Наруз Ахмед смешался и не мог произнести ни слова.
– Ай-яй-яй… Ай-яй-яй… Этот клинок мог сделать и тебя, и меня, и наших детей, и внуков самыми богатыми людьми.
Наруз Ахмед тупо слушал. Слова старика будто оглушили его, В мозгу вертелось: «Значит, отец говорил правду… Тайна… Богатство было в руках… Все, все погибло…»
– Глупец! – воскликнул расстроенный Ахун. – Кому ты его продал?
Наруз Ахмед задумался на мгновение и ответил, что продал какому-то знатоку в европейской части города, около ресторана. Человек этот дал вдвое больше, чем предлагали на базаре.
– Ай, ай!… – сокрушался старик. – Какое несчастье, какое несчастье!
– Что ж… Теперь уж поздно горевать, – чуть слышно ответил Наруз Ахмед.
– Не поздно! – взвизгнул Ахун. – Не поздно! Надо отыскать человека, которому ты продал клинок…
– Ха! – горько усмехнулся Наруз. – Тегеран велик…
Он виновата посмотрел на старика. Обхватив руками голову, тот качался и стонал. На выпуклом виске билась багровая склеротическая жилка.
– Отыскать… Отыскать… – бормотал Ахун.
– А в чем же состоит тайна, уважаемый ата? – нерешительно опросил Наруз. – Может быть, и не стоит искать?
Ахун выставил бороду вперед, и лицо его перекосилось от негодования.
– Как не стоит? Ты что говоришь, сумасшедший?
– Я спрашиваю: в чем заключается тайна?
– Тайну я открою тебе только тогда, когда клинок будет в наших руках. И тогда ты будешь целовать мои ноги. Ищи этого человека! Брось все дела и ищи! Я помогу тебе деньгами.
Гость пробыл у Наруза Ахмеда до сумерек. Уходя, он оставил адрес своей квартиры и пачку кредиток.
2
Знаменитый тегеранский базар называют торжественно
«Эмир».
Тегеранский базар – это хаотическое нагромождение построек, связанных между собой сложным лабиринтом крытых коридоров, улочек и переулков, в которых лепятся друг к другу магазины с яркими витринами, лавки с глухим фасадом, ларьки, киоски, навесы, чайханы, ошханы16, парикмахерские и ремесленные мастерские.
«Эмир» – это хаос всевозможных звуков. В воздухе стоит неумолчный гул: кудахчут куры, которых несут связанными попарно, вниз головой, на коромыслах; предсмертно блеют овцы, над которыми занесен неумолимый нож мясника; ревут равнодушные ко всему окружающему ослы; протяжно мычат буйволы; задорно ржут лошади; разноголосо поют птицы в клетках, развешанных на стенах лавок. В этот хор вплетается гром молотков и кувалд о наковальни, где на глазах заказчика производится любая поковка; унылое завывание слепцов, бредущих цепочкой и нащупывающих дорогу суковатыми посохами; гортанные выкрики зазывал, торгашей, водоносов и лоточников с подносами и корзинками на головах. Все это перекрывает звон медной и глиняной посуды и грохот допотопных колымаг по мостовой. Слитный людской говор и пение бродячих дервишей составляют неумолчный аккомпанемент всему этому оглушительному оркестру.
«Эмир» – это смешение запахов перца, подгорающего
16 Ошхана – харчевня.
лука, чадною дыма горнов, аромата свежеиспеченных лавашей и лепешек, горячего пара из котлов с кипящей похлебкой или пловом, зажаренного шашлыка, сушеных и свежих фруктов, невыделанной кожи, пота животных; смесь запахов острых, ароматных, пряных, раздражающих и дурманящих.
Наконец «Эмир» – это людское столпотворение. Здесь бродят курды и таджики, арабы и туркмены, афганцы и турки, армяне и евреи, азербайджанцы и луры, иранцы и узбеки.