Керлинг быстро прошел в кабинет, вынул из ящика стола массивный пистолет и положил его в карман. Минуту спустя он сидел уже за рулем.
Машина легко прошелестела по гладкому асфальту, запрыгала по булыжной мостовой и запылила по немощеной улице. Достигнув перекрестка, она сбавила ход, повернула вправо и, оставив облачко голубоватого дыма, въехала в узкую улицу.
Керлинг выбрал самую короткую дорогу. Он торопился. Потянулись кривые, пропитанные пылью и зловонием переулки с глухими высокими глиняными заборами. Потом мелькнули развалины старой городской стены.
Машина выбралась на загородное шоссе, обсаженное деревьями, и увеличила скорость. Дорога некоторое время стлалась вдоль широкого арыка, повторяла его изгибы, затем перебежала через мост и подалась влево.
Керлинг вел машину спокойно, свободно откинувшись на спинку сиденья. Руки его, слишком белые для мужчины, с отполированными ногтями, покрытые веснушками, не держали баранку, как обычно держат ее профессионалы-водители, а лежали на ней. Точными, едва приметными и небрежными движениями ладоней Керлинг манипулировал рулем.
Еще издали он заметил, что его загородный дом ярко освещен. Керлинг сбавил ход, сделал плавный поворот и въехал в настежь распахнутые ворота, Они тотчас закрылись за ним.
Едва Керлинг успел выйти из машины, как к нему подбежал Гуссейн и взволнованным голосом доложил:
– Вор пробрался в дом через балкон по веревке, сделать ничего не успел. Его стережет Радж.
– Где?
– В вашем кабинете, господин.
Керлинг вынул пистолет, освободил предохранитель.
– Пошли!
На веранде они застали жену и дочь Гуссейна. Женщины поклонились хозяину и пропустили его в дом.
В холле Гуссейн доложил:
– Я не решился без вас позвонить в полицию. Быть может, позвонить сейчас?
– Подожди…
Войдя в ярко освещенный верхним светом кабинет, Керлинг увидел в углу скрюченного в неестественной позе человека. Возле него царственно сидел неподвижный дог.
Он даже не повернул головы, когда вошел хозяин.
– Радж, ко мне! – позвал Керлинг.
Собака нехотя подошла к нему и встала с левой стороны.
– Хенд ап! Руки вверх! – скомандовал Керлинг и наставил пистолет на вора.
Наруз Ахмед с застывшим взглядом и окаменевшим лицом приподнялся, выпрямился и поднял руки кверху.
Керлинг осмотрел его спокойно, насмешливо и приказал Гуссейну:
– Ну-ка, выверни у него карманы!
В карманах, кроме красного носового платка, небольшой суммы денег и засаленных документов, ничего не оказалось. Керлинг приказал деньги и платок вернуть вору, а документы бросил на письменный стол. Гуссейну он сказал:
– Ступай! Я поговорю с ним сам.
Оставшись наедине с ночным гостем, Керлинг сел в кресло и, нацелившись черным пистолетом в переносицу
Наруза Ахмеда, спросил:
– Это еще что за фокусы? Кто ты? Зачем сюда пожаловал?
Наруз Ахмед молчал.
– Ну, отвечай! Я буду считать до двенадцати, а потом спущу курок. Раз… два… три… четыре… пять…
Наруз сообразил, что с ним не шутят. Нельзя ждать той секунды, когда из круглого отверстия ствола вырвется злобный огонек. Эту секунду надо перехватить.
– Я скажу… Я на все отвечу… – вырвалось у него. –
Разрешите мне сесть… Меня не держат ноги…
Керлинг рассмеялся мелким шипящим смехом, толкнул ногой стоявшее напротив кресло и показал на него пистолетом.
– Садись!
Шатающейся походкой, с поднятыми руками Наруз
Ахмед подошел к креслу, упал в него и вздохнул с облегчением.
– Опусти лапы, – разрешил Керлинг и позвал дога: – Ко мне, Радж. Ложись!
Дог расположился между хозяином и Нарузом Ахмедом и снова вперил свой дьявольский взгляд в ночного гостя.
Керлинг положил пистолет на стол, под правую руку, и сказал:
– Говори, я слушаю.
– Я пришел сюда… – начал Наруз срывающимся голосом, – чтобы взять отцовский клинок… Я думал… Мне сказали… Да… Мне сказали, что клинок отца попал сюда, и я хотел, ну… как бы сказать… забрать его…
Он проговорил это торопливо, несвязно, облизывая пересохшие губы. Слова наскакивали одно на другое.
– Маловразумительно, – коротко заметил Керлинг и провел рукой по своим гладко зачесанным волосам.
– Я не вор… Поверьте мне, я не вор, – вновь забормотал
Наруз Ахмед. – Единственно, что привело меня сюда, так это клинок…
– Какой клинок, черт тебя побери?! – с раздражением воскликнул Керлинг.