С одной стороны, Илия смог разузнать о потенциале некоторых своих атак, с другой стороны, повторный «Парадокс» всего через полчаса после использования первого лишил его внушительного запаса сил, отчего некоторые мышцы были вынуждены непроизвольно сокращаться в резких судорогах, не говоря уже об общей слабости организма. Эдвард не лукавил, когда говорил о потере преимущества, ведь в роли его дуэлянта выступал человек, который в ином случае мог решить исход боя сразу после его начала, однако теперь чаша весов перевалилась на половину Айса, и он прекрасно это понимал.
В этом и заключался план генерала: заставить братьев сцепиться друг с другом, где в лучшем случае кто-то один умрет, а в худшем оба будут вымотаны и неспособны сражаться так, чтобы заставить его попотеть. До этого дня Гармония не видела человека, который мог оказаться умнее Эдварда с его нечеловеческим стратегическим мышлением, и именно это делало противника всего города самым опасным за всю его историю. Комбинация нарцисса и гения в одном теле затмевала бы собой всех остальных, если бы кто-то смог предугадать его план раньше, чем он перешел в воплощение.
Резко провернув «Костолом» на тридцать градусов, Илия заставил того вновь воспылать, а затем, спрятав меч за спиной в боевой стойке, он бросился вперед, совершив сокрушительный выпад навстречу Эдварду. Удар был сильным и точным, заблокировать его не представлялось возможным без использования двух рук сразу, потому Эдвард, недолго думая, остановил удар лезвием «Кё» пошатнувшись от столкновения так, словно столкнулся с грузовиком, испытав на себе жар пламени «Костолома». На этом моменте генерал мог ответить Илии внезапной атакой, и он хотел было замахнуться, уйдя из-под скрещивания мечей, однако перед глазами показалась яркая вспышка фиолетовой молнии, последовавшая откуда-то из-за спины Илии, потому Айс был вынужден мгновенно отступить, воспользовавшись телепортацией, и он лишь чудом избежал попадания, не считая вклада молниеносной реакции.
— Что, боишься? — заговорил Илия, обернувшись в направлении, казалось бы, непредсказуемой телепортации. — Не ты ли минутой ранее называл меня слабаком?
— Хах, я свои слова назад не забирал! — не поддавшись на провокацию, усмехнулся Эдвард, стараясь скрыть свое напряжение.
Теперь оба дуэлянта понимали, из какого теста слеплены их противники. Кричавший о своем превосходстве Эдвард затих, стараясь подобрать в голове надежную тактику боя, где кроме использования всех сил и выжидания подходящего для ответной атаки момента ничего более не подходило. Илия же в этот момент хорошо усвоил боязнь Айса перед его сферами и мечом, ведь те имели схожий принцип работы, который заключался в поражении цели активированной природной эссенцией. Если преимуществом Эдварда была «истинная бестелесность», основанная на манипуляциях с энтропиумом, то вся ее практичность угасала на фоне сил природы. Недаром Разлом может влиять на эту реальность только частицей своей силы, ведь природа не дает ему выпустить внутреннего зверя наружу, вынуждая лишь изредка пробиваться наружу. Именно по этой причине было образовано «Семя», ведь угасший энтропиум, исходящий из Разлома, попросту затвердевает и в виде вязкой жидкости устремляется к земле — природа всегда была сильнее потустороннего.
Сразу после ответа Эдварда, Илия, не давая ни секунды для передышки, снова сделал выпад, но на этот раз Эдвард не стал блокировать, а мгновенно отступил, однако преследователя это не остановило. Кишин продолжал напор, постоянно атакуя врага разными атаками издали, стараясь сблизиться, включая и размашистые огненные дуги огромной разрушительной силы, образуемые взмахами «Костолома». Острые куски льда то ли дело появлялись из ниоткуда и с бешеной силой врезались в землю, разлетаясь на другие мелкие осколки, большие огненные шары вылетали из рук Илии, каждый раз практически настигая врага. Даже большие и крепкие камни порой пытались перегородить путь, вылезая прямо из-под земли, пока потоки режущего ветра все время сбивали с ног, но самой опасной способностью в этом бою был тот самый удар фиолетовой молнией. Дело в том, что эта линза давала Кишину возможность атаковать практически бесприцельно, делая залп быстрым и точным, а если бы та единожды попала, то заставила бы врага буквально разлагаться изнутри, вызывая гниение и обильное кровотечение, не говоря уже об электрическом ожоге. Для такой атаки приходилось использовать много энтропиума, которого у Илии было в достатке внутри собственного сосуда, комбинируя его с природной энергией и образуя симбиоз разрушительной молнии и сверхплотного энтропиума, что было по силам только уникальной в своем роде алхимической линзе.
Эдвард продолжал уходить из-под атак, задействовав не только базовые способности, но и паучьи лапы, которые помогали справиться там, где не справлялся хозяин. Всего лишь за пару минут боя тот потерял половину своих лап, просто обороняясь, и лицо Эдварда с каждой секундой приобретало все новые ошарашенные черты, которые невозможно было скрыть в честном бою. В какой-то момент тот выиграл для себя возможность внезапно атаковать, потому сразу же телепортировался за спину Кишину и замахнулся мечом для удара сверху, но, так и не достигнув цели, был отброшен резким всплеском туманообразного энтропиума, затаившегося в виде маленьких молний внутри белой дымки.
— Сукин сын! — непроизвольно выкрикнул Эдвард, выпрыгнув из дымки и отдалившись от оппонента.
Постепенно туман сошел на нет, и оба мужчины замерли на своих местах, цепляясь за персоны друг друга.
— Я сделал некоторые выводы, — столь же хладнокровно заговорил Илия. — Ты уворачиваешься от моих атак, потому что они по-настоящему угрожают жизни, и у тебя никак не выходит скрыть этот факт. Даже энтропиумные атаки несут в себе угрозу, ведь в твоем теле заложены лимиты его плотности, не достигающие уровня линзы, как и в моем случае. Этот бой безнадежен — ты падешь в тот же момент, когда мой удар настигнет плоть.
Эдвард не мог ничего ответить на безумно точные и правдивые выводы, он лишь скалился и думал об иных вариантах ведения боя, если не удается поймать алхимика на неожиданной телепортации.
— Он и вправду очень опасен, — задумался Эдвард. — Признаю, я недооценил способности Илии, полагая, что он всему обязан дару Хроноса, и это суждение оказалось крайне глупым, учитывая то, какой у него боевой опыт и скорость реакции, не говоря уже об умственных способностях. Такими темпами я просто выдохнусь и проиграю, но, если лишу Кишина возможности использовать линзы и подкошу боевой дух — верну себе преимущество.
С этой мыслью Эдвард тотчас бросился в бой первым, попробовав лишит Илию возможности атаковать вдали, чтобы перейти в ближний бой, в котором шансов не попасть под атаку будет намного больше. Первый удар был ловко отражен, а также последующий, но не тот, что следовал за ними — Илия столь же ловко владел легким мечом, хватаясь за рукоять двумя руками только для того, чтобы блокировать, однако поддерживать преимущество ему помогал щит, который предоставляло кольцо. Нанося мощные атаки, Эдвард мог поставить себя в более выгодное положение, ведь он вынуждал Кишина пренебрегать атаками линз, что внушительно облегчало задачу, но не давало уверенности в том, что их не последует, а слабыми и быстрыми тот постепенно лишал врага щита, однако тот восстанавливался быстрее, чем спадал.
Илия все еще мог атаковать линзами, и делал это по мере возможностей, когда левая рука оказывалась свободной и дистанции хватало для того, чтобы случайно не попасть по себе. Комбинация атак настолько хорошо держала врага в напряжении, что Эдвард в какой-то момент проглядел взмах и частично подставился, чудом уйдя от атаки и отступив назад. Глядя на место повреждения и испытывая острую боль в купе с дурным горелым запахом, Айс заприметил порез на правой стороне груди, однако это было не простое рассечение плоти, а яркий след от ожога, какой бывает на раскаленном металле, который постепенно терял яркость, открывая вид на поджаренную плоть и обгоревшие лоскуты костюма.
— Неплохо, — впервые за долгое время ухмыльнулся Эдвард. — Мне в самом деле стоило внимательнее следить за мечом. Можно было бы испугаться, но, к твоему сожалению, эта атака должна была меня прикончить — ты солгал.