— Тоже самое могу сказать и о тебе, Нао Изуми, — парировал Майерс.
— Я больше не Изуми! — внезапно воскликнула девушка, прокричав это так громко, что возглас больше походил на крик души.
Сразу после этого столы в офисе внезапно затряслись, а затем сорвались со своих мест, устремившись навстречу стоящему в темноте врагу. Вилки повытыкались из розеток, кружки недопитого кофе попадали со столов, и в один миг весь офис превратился в месиво, где десятки предметов мебели устремились в одну сторону, словно волна цунами, сметающая все на своем пути. Однако, вопреки надеждам быстро и эффективно прикончить Майерса, скользкая тень отчетливо проскочила мимо лучей света на дальнем выходе из офиса, а мебель врезалась в стену, раскрошив прочный бетон несущих стен и разлетевшись в щепки, оставив комнату в состоянии бушующей пыли из-под столов и разлетевшихся по округе бумаг.
— Теперь я Нао Кишин, — с тем же зверским оскалом и нахмуренными бровями выпалила девушка.
Только сейчас до нее дошло, что означали слова Илии о ее отце, который до момента, разлучившего семью, всегда заботился о дочери и лелеял так, как никого другого. Теперь у нее был козел отпущения, на которого можно было все свалить, и интуиция подсказывала, что тот Котай, на которого так обозлилась Нао и чьего смерти всех душой возжелала, так и останется Котаем где-то в прошлом, а ее настоящий отец, Бартон Кишин, подобно родному брату-близнецу, с тяжестью на душе, теплом в сердце и горечью от собственных неосознанных поступков рухнет дочери в ноги, прося прощения за всю боль, которую причинил ей и Аой.
Решимость переполняла Нао, и она снова бросилась в погоню за близнецом, прокрутив в голове все эти мысли за какое-то мгновение. Добравшись до коридора, девушка даже застала фигуру в костюме, скрывшуюся за одной из многих дверей, что очень хорошо сыграло на руку, ведь с такой своевременной удачей не придется гадать, в каком направлении двигаться. Недолго думая, Нао забежала в приоткрытую дверь и оказалась в лаборатории с бесчисленным числом каких-то центрифуг и склянок, среди которых отчетливо виднелся сам Майерс, бегущий к очередному дальнему выходу.
В то же мгновение металлические прутья устремились вдогонку, следуя строго прямо к ничего не подозревающей жертве. Так первый прут с грохотом врезался в стену, минув Бенедикта, однако второй, то ли благодаря расчету, то ли удаче, вонзился прямо во внутреннюю часть правого колена мужчины, мгновенно повалив того на пол прямо на выходе из лаборатории в коридоре с двумя дверьми для дезинфекции, где он мог уже через секунду удачно скрыться, но не тут-то было.
Благодаря удачной атаке, Нао быстро нагнала преследуемого, но на тот момент он уже успел выползти из помещения, и крепкие металлические двери с толстыми окошками из стекла внезапно захлопнулись прямо перед лицом девушки, отчего та с грохотом врезалась в преграду, не сумев вовремя остановиться.
— Какого хрена? — мгновенно возмутилась она, и следом за возгласом захлопнулись вторые такие же двери позади. — Погоди…
— Ха-ха, попалась, — в довольной собой манере очень глухо посмеялся Майерс, голос которого еле просачивался через преграду какими-то окопными путями, возможно, через вентиляцию.
— Это меня не остановит, — спокойно и утратив всякую растерянность, воскликнула Нао, принявшись силой выдавливать дверь наружу, но та почему-то не поддавалась.
— Смирись, теперь ты точно в ловушке, — произнес Бенедикт, почтив девушку видом своего довольного лица в окошке двери, и уже следом за этим комната внезапно начала заполняться какой-то белой дымкой тяжелее воздуха.
— Что это? — испугалась Нао, почувствовав на теле непривычные ощущения.
— Жидкий азот, — поведал Майерс, стянув ухмылку. — Побег из лаборатории грозит экстренной заморозкой. Хотел бы я сказать «ничего личного», но раненая нога явно нарушила мое личное пространство. Прощайте, мисс Кишин.
— Стой, ублюдок! — прокричала вслед уходящему Майерсу Нао, но тот был непоколебим.
Тем временем коридор все больше заполнялся жидким азотом, и шевелить ногами уже не получалось так, как прежде, что неумолимо привносило в разум девушки страх закоченеть до смерти.
— Не сегодня! — не желая сдаваться, прокричала Нао, вновь навалившись на двери всем весом своих сил.
Это было очень сложно, учитывая то, как сильно сопротивлялся крепкий металл, и то, как силы словно утекали с каждой секундой. Нао продолжала давить, уже подступая сознанием к неизбежности, о чем говорили покрывшиеся инеем ресницы и замерзающие на щеках слезы, но воля к жизни оставалась несломимой, и в один момент скрип гнущегося металла. Толстые двери-таки поддались, стекло лопнуло, и листы вместе с болтами стали понемногу прогибаться. От напряжения у девушки даже полопались сосуды на всем теле, не обходя стороной даже глаза, налившиеся кровью, но только благодаря ярой и бушующей активности энтропиума в теле Нао кровь сама собой разогревалась и давление внутри повышалось до такого уровня, что даже жидкий азот за столь длительное время не смог сломить волю принцессы-отступницы.
Когда в двери наконец показалось отверстие достаточного диаметра для того, чтобы можно было протиснуться, Нао скинула с себя любимый красный гвардейский мундир, вяло нырнув внутрь, благополучно вывалившись наружу в крайне ослабевшем состоянии, да настолько, что ноги не просто не могли стоять на месте, но и двигаться, что невольно вынудило девушку замереть на полу, стараясь отдышаться.
— Как-то мне… дурно, — вслух произнесла Нао, борясь с раскалывающейся и ходящей вокруг головой, пока внезапно не затихла.
Воли и сил поначалу хватало для продолжения преследования, но теперь уже, потеряв всякую чувствительность, залившись кровью, будучи неспособной даже встать, Нао закрыла глаза, желая хотя бы ненадолго унять эту слабость и навязчивое ощущение подступающей смерти. На ее благо Майерс даже не подумал о том, что девушка имеет шанс выбраться, потому от врага в комнате за пределами коридора осталось только пятно крови и залитый багрянцем прут, который он небрежно выдернул из ноги и бросил куда пришлось. Так или иначе девушка уже не смогла бы участвовать в бою, но хотя бы избежала участи мучительной смерти от обморожения или вероятности быть добитой.
***
Свершив свой великий побег от действительно опасного противника, Майерс заполучил небольшое окошко, чтобы выдохнуть, но не стал надолго задерживаться на одном месте, продолжив поиски капитана Кастелланоса сразу же, как рана на ноге затянулась. Так, обшарив все прочие из оставшихся малочисленных коридоров и комнат, Бенедикт в конечном итоге вышел на крышу, которая соединялась со стенами комплекса, на которых располагались те самые пулеметы и лазеры для обороны, операторов которых Бен уже заранее зачистил, будучи еще снаружи.
— Ты задержался, — проговорил неожиданный голос, обратившись именно к Майерсу, поскольку никого живого рядом и в помине не было.
— Дорн! — радостно заголосил Бен, раскинув в стороны руки. — А я все думал, когда же ты появишься!
Заветный капитан Кастелланос бесчувственно сидел на смотровом подступе, из-за которого можно было следить за обстановкой со стены, прислонившись к перилам спиной и нервно затягивая сигарету.
— Ну и мерзость, — презрительно фыркнул Майерс, завидев сигарету. — Еще костюм провоняет куревом, если подойду ближе — это твой план?
— Я впервые в жизни взял в рот сигарету, — столь же бесчувственно пробормотал Дорн. — Если хочешь сказать, что она действует на тебя так же, как средство от комаров на мелкую дичь — не давай мне надежду.
— Брось, я просто убью тебя издали, — усмехнулся Майерс. — Даже защищаться не будешь?
— Будь у меня шанс, я бы им воспользовался, — смирившись со смертью, сказал Кастелланос. — Взгляни вдаль, Бен, что ты видишь?
— Бойню, — недолго думая, ответил мужчина.
— Это война, Бен, — поправил Дорн. — Война, в которой нас победили дети.
— Еще ничего не кончено, мужик, — вновь улыбнулся Майерс. — Это для тебя все кончено, а я пока не спешу прощаться с жизнью.