— Тогда возьми яйца в кулак и убей меня, коли настроен серьезно, — бесчувственно дерзнул капитан. — Может, я и не смогу больше сражаться, но я уже сделал все, что мог, а остальное, пожалуй, оставлю молодым.
— Это были последние слова? — с многозначным взглядом вопросил Бен.
— Стреляй уже, тряпка.
Не став тратить время на разговоры, а также не желая более гоняться за капитаном, Майерс ловко спроецировал лук и, стоя на расстоянии в несколько метров, принял стойку, подобную людям на соревнованиях по стрельбе из лука, но сделал он это не для того, чтобы прицелиться, а чтобы запечатлеть лицо человека, которого сейчас убьет. Какое-то мгновение спустя тетива с характерным отзвуком отдернулась, и та смертоносная стрела, форма наконечника которой должна была быть запрещена по соображениям гуманности, пустилась в полет.
Один лишь человек с нездоровыми наклонностями к чистоте смог не только пробраться в самое сердце врага, но и лишить союз орденов единственной поддержки гвардии, принявшей сторону правды, а также вывести из игры сразу двух членов «Спектра», и эта заслуга по своей значимости была второй после Эдварда, заварившего всю эту кашу. Майерс на самом деле не знал, почему он здесь и за что сражается, но это было не важно, покуда Бен принес клятву верности дворцу до крышки гроба. Его интересы были его интересами, его враги были его врагами, его идеалы были его идеалами — и этим все сказано. Наверное, Бенедикт Майерс был одним из самых преданных королю гвардейцев, но его недальновидность и слепое подчинение приказам, даже несмотря на привычное эффективное самовольничество, затмевали ясный взгляд на происходящее вокруг.
Тем временем стрела уже сблизилась с несчастным капитаном, потерявшим в этот день все от работы до лучших друзей, и крышу комплекса озарила белая вспышка. Конечно, белый свет вызвал уйму вопросов, но не успел Майерс задуматься о странной картине, в его правую ногу на огромной скорости врезалось что-то твердое, мгновенно повалив на не такой уж мягкий войлок, и из-за столь неожиданного происшествия вкупе с огромной ударной силой, Бенедикт даже не успел подставить руки, чтобы смягчить падение, врезавшись в крышу лицом.
— Какого? — внезапно озверел он, едва подумав о замаравшемся костюме, вскоре подняв голову.
Перед лицом мужчины предстала девушка низкого роста в темно-синей жилетке и подчеркивающих фигуру черных обтягивающих кожаных брюках с пышной грудью и длинными распущенными белыми волосами, развивающимися на ветру, зрачки которой напрямую передавали враждебность своим красным оттенком. В разукрашенных от плеч до кистей руках она держала огромную косу, склонив ее лезвие к земле, и ту самую стрелу, нацеленную на капитана, но, по всей видимости, так и не достигнувшую своей цели.
— Чего нос повесил? — озлобленным, но нежным голоском проговорила она, обратившись к капитану. — Рано еще сдаваться, всегда есть шанс выжить.
Замерший от неожиданности капитан и слова вставить не мог, особенно от осознания, что его в слабости упрекает совсем юная девушка.
— Ты же, — заговорил Бенедикт, которого застали врасплох.
— Лаффи, — тотчас перебила девушка, — я тоже тебя узнала, Бенедикт Майерс, напарник моего убийцы.
— Хах, только хотел сказать, что ты должна быть мертва, — нервно усмехнулся Бен, на самом деле не понимая, как такое возможно. — Вижу, ты меня уже опередила.
— Видите, капитан? — подловив Майерса на полуслове, окликнула мужчину Лаффи. — Я была уже по ту сторону, но даже дыра от дроби в груди меня не убила, хоть я и была одной из слабейших в «Спектре».
— Но… я…
— Не нужно оправданий, — снова перебила девушка. — Просто примите тот факт, что я вас спасла, будьте благодарны, радуйтесь жизни и нарожайте себе детей, потому что сегодня вы не умрете.
Ошеломленный яркой и поистине доброй улыбкой девушки капитан вновь замер, боясь что-либо сказать, но в этот момент весь мир в его глазах словно перевернулся. Дорн никогда не любил и не был любимым, и даже свою службу в гвардии прожигал в компании лишь друзей, как делают заблудшие по жизни мужчины, не успевшие построить свою личную жизнь в молодости. Этот день стал для него самым ярким воспоминанием, в котором было все: кровь, слезы, упадок, надежда, потеря, обретение и самое неожиданное — первый всплеск искренних чувств. С первого взгляда капитан беспамятно влюбился в свою спасительницу и ни на секунду не мог оторвать от нее взгляд, о чем сама девушка, очевидно, не подозревала.
— Перед тем, как я убью тебя, — внезапно вклинился в очаровательную картину Майерс, уже твердо стоя на ногах, — позволь узнать, как тебе удалось выбраться с того света.
— Интересно, да? — невинно улыбнулась Лаффи. — За бесплатно не расскажу.
— Я все равно заберу эти деньги, — скорчившись от непонимания, пробормотал Бенедикт. — Можешь отнять у меня все.
— Кажется, мы не поняли друг друга, — уже сбросив невинность и нахмурившись, прошипела девушка. — Я сделаю с тобой тоже самое, что сделал со мной тот мужчина, и только тогда ты услышишь мою историю.
— Понятно, можешь приступа…
Слово за слово, а речь Майерса практически мгновенно прервалась, и среди залитого облаками восходного неба мелькнул ошметок руки, взмывший в воздух под действием чудовищной силы и скорости, перерубивших плоть и кости так же легко, как нож скользит по маслу. Не успел Бен вникнуть в происходящее, как уже потерял ведущую руку, даже не разглядев момент начала боя. Чудовищная боль даже не сразу подступилась к сознанию, и стоило ей только подать знак во время молниеносного отступления в сторону, уже вторая рука мужчины слетела со своего места, устремившись куда-то подальше, несколько раз подпрыгнув на крыше, которую быстро забрызгала свежая кровь.
Успевший за мгновения стать знакомым взмах косы, рассекающий воздух, снова прозвучал в череде щебетания птиц, и длинное лезвие пронзило Майерса в области живота со спины, выйдя наружу вместе с ошметками кишечника и намотанным на него желудком, а затем столь же ловко вынырнуло наружу, оставив гвардейца без единого шанса на сопротивление. Так девушка за какие-то считанные секунды с бешенным преимуществом полностью нейтрализовала одного из самых умелых и преданных высших гвардейцев, ловко подхватив того на моменте падения, чтобы смягчить падение, осторожно положив мужчину на спину.
Коса растворилась в воздухе, выпустив из себя множество белых искорок, а хрупкие руки Лаффи подхватили под спину беспомощного Бена, аккуратно расположив его на крыше. Сама девушка беззаботно уселась на корточки близ врага, глядя прямо ему в глаза, но почему-то они не внушали страх, напротив, вызывая некое чувство умиротворения, словно она подарила быструю смерть человеку, который ее не заслужил.
— Это я еще тебя пожалела, — без зазрений совести и стыда четко и ясно сказанула Лаффи. — В том переулке я с грохотом упала, а тот негодяй еще успел изнасиловать меня. Жаль, что у тебя всего две дырки, а не три.
Уже на этом этапе Бен понял, что оказался безоговорочно сраженным волей девушки, которой от жизни досталось сполна. Она заслуживала большего, чем просто унизительную смерть от рук бесчинствующего ублюдка, и сейчас у нее был шанс вернуть все, что потеряно, и обрести то, чего Лаффи еще не успела обрести.
— Прости, — все, что в тот момент мог сказать Майерс, стараясь не откашливаться. — Я хорошо знал того человека, и никак не мог повлиять на его действия. Возможно, тебе будет легче, если ты узнаешь о том, что никто не одобрил его зверского поступка, а, напротив, каждый единогласно признал последней мразью.
— Правда? — оторопела девушка.
— Хах, ты ведь не знаешь, да? — уже более слабым голосом усмехнулся Бен. — Тот человек, Камиль Шевцов, которого все звали просто «Камыш»… Он был высшим гвардейцем и моим напарником. Говоря начистоту, я всегда избегал возможности совместной работы, и искренне презирал его. Я повидал многих людей на своей памяти, но он… Наркотики, вымогательства, убийства, насилие — он был единственным, у кого не было никаких мотивов или темного прошлого, чтобы оправдать свое зверство.
— Где он сейчас? — вскользь поинтересовалась беловласая дама.