В тот момент сам Ашидо, секундой ранее подобравшийся с помощью телепортации за спину противнику и нанеся ему смертельный удар размашистой атакой, перерубившей всю плоть и позвоночник, не встретив никакого сопротивления, минуя мягкие внутренние органы, застыл в одном положении, глядя на отражение собственных глаз на залитом кровью сияющем под светом солнца энтропите.
— Все верно, — не отрывая взгляда от лезвия, протянул Ашидо, — это и есть настоящий я. Ни благодетель, ни спаситель Гармонии, ни признанный лидер, а всего лишь убийца.
Глядя в собственные переполненные ненавистью и подступившейся горечью красные глаза, он видел в отражении лишь убийцу — такого же обычного, как и любой другой человек, точно такого же, как и те, кого приходилось осуждать. Залитое кровью и кусками плоти лицо, утонувшие по локоть в крови руки и ненавистный взгляд в отражении напомнили Ашидо о том, кем он всегда был и от кого всегда хотел убежать, и осознание своего естества в миг разрушило все его представление о себе и том будущем, за которое он боролся.
— Посмотри на себя, Ашидо, — говорил он сам себе в голове. — Ты всего лишь убийца. Обычный монстр, запертый в темнице собственного сознания, который всю свою жизнь убегал от самого себя и скрывался под маской кого-то другого. Почему же только пройдя весь этот путь бесконечной лжи и кровопролития, ты готов признать, что всю жизнь был эгоистом, пытавшимся унять собственную жажду крови? Зачем ты внушил себе идеал сражения за свободу, если только и делал, что пытался оправданно выпустить поселившегося в сердце демона, что изо дня в день только кричал, желая вырваться наружу? Разве ты был честен с собой, когда силой внушил себе всю эту чушь о великой цели и недостижимой мечте жить по своим правилам и быть свободным? Ты всегда был свободным, Ашидо, у тебя всегда был выбор и право прожить жизнь так, как самому того хочется, но ради чего ты пошел на такие крайности? Ради чего ты потерял столько друзей? Ты правда верил, что поступаешь правильно и делаешь мир лучше, убивая плохих парней, параллельно добавляя в эти разрушения частичку и от себя, а не уменьшая ущерба? Вся эта борьба строилась на эгоистичном желании жить, чувствовать себя кем-то своим в мире чужих, а двигателем всего этого стала неподдельная ненависть и животная ярость, которые и сделали тебя тем, кто ты есть. Ты презирал самого себя и продолжаешь делать это до сих пор, выискивая козлов отпущения, на которых можно выместить злобу, лишь бы временно успокоить шаткое внутреннее нутро. Сначала это были родители, потом Хандзо, Стивен, Бартон и Камыш, а в конечном итоге порочный круг закрыл Эдвард. Он был очередной преградой, которая должна была заставлять тебя двигаться вперед, но что ты будешь делать, когда больше некого будет в чем-то винить?
Соскалив от ярости зубы, Ашидо со всей силы ударил обоими кулаками в землю, склонившись к ней и застыв так, что все тело задрожало, испытав на себе волну необъяснимой душевной боли, что заставляла безнадежно пялиться на собственные окровавленные руки, сжимающие куски грязной и оскверненной земли, пока рядом навязчиво, и, словно насмехаясь над судьбой юноши, лежала катана, служившая ему сначала клинком, а ныне указывая на то, кем он стал.
— Ашидо, — раздалось слабое кряхтение.
Это на секунду привело парня в чувства, и он мгновенно подскочил с места, схватившись за «Нами», а после встал над недвижимым телом Эдварда, или, скорее, над тем, что от него осталось, тыкая лезвием по направлению к лицу. Ашидо в тот момент выглядел испуганным и пребывающим в непонимании, что ему делать дальше.
— Как тебе на вкус победа? — с ухмылкой протянул Эдвард. — Наверное, горд собой и радуешься, что смог достичь цели, навстречу которой так долго и упорно шел.
— НЕТ! — внезапно вспылил Ашидо, но сразу после затих, не понимая, почему это вырвалось из его уст.
— Ты выглядишь растерянным, — подметил Айс.
— Знаешь, Эдвард, — после недолгой паузы, немного собравшись с мыслями, но не утратив горького тона, заговорил Такаги, — ты был прав, когда говорил, что мы не такие уж и разные.
— Хех, правда? — небрежно усмехнулся Эдвард.
— Я смог победить только потому, что мной с самого начала двигала ненависть, которая заставляла двигаться вперед, но только сейчас я задумался о правильности того, через что пришлось пройти. Разве ты не сражался против Гармонии по той же причине? Неужели и ты был тем, кого ненависть заставила встать на этот ошибочный путь?
— Ошибочный, хах, — снова выдал нелепый смешок генерал. — Я готов согласиться с его ошибочностью, ведь если бы я правильно избрал свой путь, то сейчас ни за что не проиграл бы. Что до тебя, то тут я не в праве судить, ведь не проигравший судит победителя, а победитель проигравшего.
— Хочешь сказать, что именно правильный выбор помог мне победить в этом бою? — сомневаясь в себе по всем фронтам, промямлил Ашидо.
— Кто знает, — отстраненно повел бровями Эдвард. — Мне уже нет смысла кому-то что-то доказывать, потому что я потерпел поражение на финишной прямой к осуществлению своей мечты. Я, как и ты, просто хотел почувствовать себя кем-то в этом беспощадном мире кровожадных людей, готовых любого продать за какие-то ничтожные мелочи, способные удовлетворить жалкое эго, но в конечном итоге сам уподобился им.
— Если так подумать, то мы оба не сильно от них отличаемся, — склонив голову, с намокшими от нахлынувшего осознания глазами пробормотал Ашидо.
— В этом ты прав, — одобрительно кивнул Айс. — Мы оба в погоне за своими желаниями преступили границу дозволенного, а теперь посмотри, к чему это привело.
— Даже тошно как-то становится, — с презрением к себе протянул Такаги.
— Ты все еще меня ненавидишь? — вопросил Эдвард.
— Больше, чем кого-либо, — подтвердил Ашидо, сжав рукоять катаны в неизмеримой злобе. — Ты принес мне так много зла, что его не получится ни забыть, ни отмыть, и даже твоя смерть не принесет мне покоя — я до конца жизни буду корить себя за взятые на душу грехи и неисправимые ошибки прошлого, пытаясь смириться с тем, что ничего уже нельзя изменить. Я буду проклинать тот день, когда впервые взялся за меч.
— Так или иначе поводов отнять у меня жизнь тебе хватает, — уже смирившись с поражением, сказал Айс. — Если моя просьба будет уместна в такой ситуации, прошу, убей меня быстро.
— Я не могу, — наполняясь слезами, промычал Ашидо.
— Почему? — немного опешив, застыл в непонимании Эдвард.
— Потому что, если я убью тебя, мне больше некого будет ненавидеть! — по щекам юноши потекли слезы, а катана внезапно склонилась к земле. — Всю свою жизнь я только и делал, что искал виноватых, только и делал, что пытался любой ценой заставить этих людей заплатить за всю ту боль, которую они мне причинили, но с каждым разом все больше и больше задавался вопросами, понимая, что даже у самых гнусных отморозков, вроде тебя, могли быть свои мотивы и заветные мечты. Я не хочу верить в то, что на моем пути с самого начала не было черных и белых, что все мы одинаково боролись с врагами внутри самих себя, следуя единственной мечте! Ради чего ты сражался, Эдвард?! Ради чего ты убивал моих друзей?!
— Ради ничего, — склонив голову, ответил Эдвард. — Я поставил на кон все, что у меня было, и в конечном итоге ничего не получил, словно все это было сделано зря. Я стольких убил, стольких обманул и макнул лицом грязь, но ради чего это было? Ради мимолетной попытки убедить себя в том, что я — кто-то, а не никто? У тебя в этом плане все куда радужнее, Ашидо, ведь ты хотя бы заручился поддержкой народа, обрел титул и стал самым именитым человеком в Гармонии. Мы шли к одной мечте, но выбрали разные способы ее достижения. Разве я могу похвастаться тем же, что приобрел ты?