Еще один фаер. Он ударил точно в клубок. Тот распался. Пушок погнал серое.
Девушка и вампир остались на поляне одни. С земли снова поднялась прозрачная тишина.
Магистр залил огонь водой из фляги, обошел тела… обошел ребят!
– Не надо вам на это смотреть.
А Лита не могла перестать. Иллириан, Илли, Лирька!.. Бойкая, капризная, живая… Стеклянно пялилась на Литу левым глазом. Правый скрыт золотистой прядью. И выражение глаза такое удивленное: «Как, уже все? Так быстро? Я же только начала…» И хочется подойти, запустить руку в ее разодранную грудь, коснуться торчащих ребер, тонкой алой струйки, тянущейся от уголка губ вниз, к уху, чтобы понять: все это – кажется. Так не бывает, нет! Просто не бывает. И глаза жжет, и мокро…что-то.
Поляну заслонил Рашаэсси, тяжелая ладонь легла на плечо. Серый плащ, прямо перед глазами. Серый… Точно. Это иллюзия! Шутка. Они снова пошутили, как тогда, со следами и серой тварью. Все трое. Смешные. Поняли, что идет магистр и притворились. Если выглянуть из-за спины магистра, Иллириан обязательно подмигнет стеклянным левым глазом. «Дескать смотри, как смешно выходит! Обвели преподавателя вокруг пальца.» Лита выглянула. Эльфийка не двигалась, взгляд был все такой же удивленный. И эта алая струйка у рта…
– Не смотрите, не надо.
Снова заслонили, крепко прижали к серой ткани. Они не двигаются, не двигаются! Никто.
У сердца – ком. Будто работало, а потом подавилось. Не смогло переварить увиденное. Сердце давилось, его рвало. Лита ревела. Беззвучно. Долго. Рашаэсси держал, не давая двинуться, упасть, снова увидеть. Не говорил глупостей, вроде «не плачь» и «все будет хорошо», просто ждал, когда сердце выдавит из себя этот ком. Когда первые слезы, слезы от понимания потери, перестанут. И Лита была благодарна ему за это.
Когда она снова посмотрела на поляну, тонкая струйка крови на щеке Илли уже запеклась.
– Простите… – прошептала Лита.
В этом «простите» были и ночной уход, и проклятие на кладбище, и подслушанный ребятами разговор о твари, и то, что будучи «главной», самовольно ушла, и то, что сейчас никого не смогла защитить. Могла ли?
Магистр покачал головой.
– Когда вода спадет, у кого-то будет очень много работы. А теперь пойдемте, Лита. Надо найти эту тварь, быстрее, чем она найдет себе новую еду. Если у нее хороший прыжок, то и через реку перемахнет. Тогда деревенским не поздоровится. – И уже громче: – Вы тоже, Имтран! Я вас прекрасно слышу!
Дроу вылез из кустов, тех, где «Хольтрехт… остатки похлебки оставил». Последние, услышанные от кого-то слова, могут быть и такими.
– Ты убежала, я переживал, – протараторил он, но Лите было все равно. – Магистр, а почему мы с вами за тварью? Она огромная, страшная! Вчера вы нас в дом загоняли, а сегодня…
– Наживка, – серьезно ответил Рашаэсси, обхватил Литу за плечи, потянул за собой. – Твари надо что-то жрать. Она будет охотится на вас, а я на нее.
Дроу посерел.
– Ну, чего вы стоите, Имтран, шагом, шагом. Оставлю вас без присмотра, опять во что-нибудь вляпаетесь.
***
Шли быстро. Мужчины осматривали взрытую когтями землю, обломанные ветви деревьев. Магистр то и дело забегал вперед, наклонялся к земле, трогал ее длинными пальцами. Лита нервно вздрагивала, то и дело отставала. Чудилась эта тонкая струйка около рта. Если бы не тот ночной разговор!
Стемнело. Серая тварь и не появилась. Остались на ночлег под высокими кленами. Их ладони-листья устилали поляну плотным ковром. За стройными стволами чернел ельник. Развели костер, вскипятили воды в кружках, заварили чай. Расстелили теплые походные одеяла на еловых ветках.
– Подежурю первым, – говорил магистр, – а вы спите.
Лите не спалось. Она лежала не двигаясь, слушала потрескивание угольев, посапывание Имтрана, но стоило закрыть глаза!..
Каэтан Рашаэсси сидел у костра, закутанный в серый плащ. Огонь рисовал бликами и отсветами на лице магистра, делая его похожим на какого-то древнего и наверняка могущественного демона.
– Можно я с вами… тут? – тихо спросила девушка.
Он кивнул.
Лита завернулась в одеяло, опустилась рядом, не мигая глядела на огонь. Он плясал. Каждое мгновение – новый пируэт.
– Не вините себя, Лита. Не вы отправили их в этот лес. Не вы заставили прятаться от меня. Это был только их выбор.
– Но если бы я той ночью…
– И не вы приставили к этим шеям глупые головы, – он слабо улыбнулся. – У магов, зачастую остается жить не самый сильный или выносливый, а самый умный. Тот, кто сумел оценить ситуацию, вовремя принял меры. А, впрочем, так не только у магов. Так что печальтесь, грустите о судьбе своих товарищей, тоскуйте по ним. Только не вините себя. Хорошо?