– А что сейчас прям так много рисков? Пока вроде ровно идём. Спокойно всё.
– Ты то вообще весь исшагался, шагун хренов, – опять усмехнулся. – Я и говорю история про везение. Есть ли тут всяческие опасные штуковины, которых мы, в принципе, не осилим? А некр его знает. Или тут одни хаты серожопых да пару жалких тварей? Вот скажи, как это узнать? Бор бродит в темноте, разглядывает всё, но тут можно и не угадать, куда глядеть. Сам понимаешь.
– А если выбираться без меня? – спросил задумчиво.
– Кир, отставить.
– Это же просто вопрос, – сказал успокаивающим тоном. – Банальное любопытство.
Тори проворчал что-то матерное, но по теме все-таки высказался:
– Бор выйти может спокойно. У него невидимость есть. Со мной сложнее, но шансы хорошие. Основная проблема в том, что мы убежать не сможем с тобой на горбу… Если бы наша наборка снаряги, хотя бы под бездну была заточена, однако на нас одно гражданское барахло против столкновений с мелкоранговыми скитами, буйным мирняком и залётными бандами; там даже не близко к стандартному набору. Наверняка этот мусор специально сунули, чтоб мы и помешать не могли. Надо было возмущаться, когда выдавали, но больно у меня залётов по пьянкам много, – он оскалился. – Премию пожалел.
Взгляд уткнулся в значок чёрно-красного паука у него на грудной части бронежилета.
Когда я представил, как сложно будет разгребать родичей и отделять тех, кто знал о перевороте от тех, кто не знал – голова разболелась.
– Давно ты у нас в Доме?
– Восемнадцать лет.
– Достойно ли к тебе относились?
– Кир, ты не мой храмовник, и я тебе исповедоваться не собираюсь. Большую часть службы я проходил с Лео. Если бы хотел разбить твою голову, то разбил бы сразу. Тащить восемьдесят килограммов твоей туши, честно говоря, радости мало.
– У тебя есть семья?
– Нет.
– Нет или…
– Или. Я вдовец. Раз у нас с тобой день откровений: почему Авалонский храм? Это не самый очевидный выбор для десятилетнего.
– Во-первых, этот храм дальше всего расположен от Анхельма. Так что это в какой-то мере… Да что уж там – абсолютный побег. Во-вторых, мне мама про него рассказывала. Я вообще немногое помню из того что она говорила. Мы мало виделись перед… говорила мол дедушка был из мастеров-преподавателей, она как-то, по-особенному, это сказала тогда, мечтательно что ли, мол что-то за этим стояло. Мне запомнилось. Одно с другим сложилось.
– Понятно.
– Жена тоже была скитальцем?
– Да.
– А…
– Погибла примерно в такой же ситуации, в какой мы сейчас сидим с тобой. У Леорских фортов как твой брат. Только не у четвертого, а у первого.
– От этого твоё спокойствие?
– Без понятия.
– У тебя есть выбор.
– Выбор бежать от долга или сделать все правильно?
– Ну…
– Вот тебе гипотетическая задачка: мы успешно выбираемся наружу и тебе удаётся спрятаться в одном из свободных городов. Ты вне Империи. Отныне никто к тебе не лезет, тебе ничего не мешает и не угрожает, и вот в чём вопрос: ты сможешь жить так или плюнешь в итоге и прыгнешь в центр осиного улья, пытаясь убить всех причастных?
Я думал недолго.
– Второе.
– Так почему ты считаешь, что остальные хуже тебя, и будут бежать от своего долга? Почему моя жена приняла возможные последствия, а я должен мордой кривить, как мудак, бросать тебя в муках подыхать и бежать пока лёгкие гореть не начнут?
Это хороший вопрос.
– Действительно, получилось, будто бы оскорбил. Приношу извинения.
– Ничего, Кир. Ты еще молодой и глупый.
– Но это пройдет, да?
Он загадочно улыбнулся.
***
Чудовищный грохот разбудил меня. Огляделся – уже мог шеей шевелить.
Бил невероятный гейзер бело-голубого сияния по левую руку от нас, километрах в двух.
Связка ярчайших нитей, тянущаяся до вершины чёрного купола и за него.
Связка просуществовала шесть секунд и пропала, истаяв.
В этом я ощутил некую трагичность. Все прекрасное уничтожит тьма.
Банальщина…
Телохранители опять сидели и жевали брикеты пайков.
Это я много спал или они много ели?
Думаю, ответ очевиден.
– Что это?
– Спрессованное говяжье мясо с рисом, – удивленно ответил Бор. – Тебе все равно нельзя пока интеграция идёт.