– Значит, все, кто не вернулся из боя и не найден мертвым… попали туда? – произнес Дигглби тем приглушенным тоном, который появляется у большинства людей поблизости от чего-то священного… или чего-то пугающего.
– Да, Врата проглотили их в один миг. – София с запозданием вспомнила, что ей следовало придать голосу скорбную интонацию: двое друзей ее спутников, Хассан и Дин, до сих пор не нашлись, как и тысяча других кобальтовых. – Но есть надежда. Может быть, с ними там ничего не случилось.
– Правда? – Судя по голосу, Пурна не поверила.
– Ну хорошо, есть самая чуточка надежды, – поправилась София. – Во многих песнях говорится о людях, исчезнувших во Вратах и неожиданно объявившихся где-нибудь еще. Такое случается.
– Чепуха, – проворчал Дигглби, но это была оптимистичная чепуха.
– Маловероятно, конечно, но, как я уже сказала, такое случается. Я сама знаю несколько человек, побывавших там и вышедших невредимыми на другом краю Звезды.
София решила умолчать о том, что эти люди прошли сквозь Врата особым способом, воспользовавшись помощью демонов, в отличие от тех, кто просто вдруг обнаружил Изначальную Тьму у себя под ногами. Любой здравомыслящий человек предпочел бы верную смерть попаданию во Врата, и сама София не была исключением… По этой причине она и пришла сюда сегодня.
– Но как ни увлекательна наша беседа, мне нужно заняться делом. А вы можете уйти или остаться – при условии, что не будете отвлекать меня.
– У вас найдется еще пара минут? – снова начала Пурна.
По отчаянным взглядам, которыми девушка обменялась с Дигглби, София поняла: эта парочка догадывается, зачем пленников привели к краю Врат, и надеется отговорить ее. Если бы она не знала, что сделали имперцы со всем населением ни в чем не повинной деревни, сама бы сочла предстоящее слишком жестокой забавой.
– Я хочу сказать, что вы капитан, и если прикажете солдатам обождать, они будут только рады…
– Вам уже пора, дети, – не без сочувствия сказала София. – Будете лучше спать, если уйдете прямо сейчас.
Дигглби не требовалось уговоров, он с готовностью двинулся назад, к цепочке пленных и охранников, но Пурна ухватила его за золотистую косу. Казалось, паша сейчас рванется, словно ящерица, и убежит прочь, оставив вместо хвоста клок волос, но он обернулся к Софии и выдохнул с таким напором, что хватило бы паруснику переплыть озеро Юсифуг. Дав знак командиру конвоя, София с удовлетворением наблюдала, как пленных выстроили вдоль кромки Врат, в считаных шагах от обрыва.
В лагере, за частоколом, эти люди были такими же смирными, как и остальные пленные имперцы. Что бы ни сделали с ними перед битвой цеписты, внушив безумную жажду крови, теперь азгаротийцы выглядели совершенно растерянными и безвольными – глупые телята, никогда в жизни не противившиеся приказам. Привести их сюда было легче, чем загнать отару в овин. Однако теперь, когда пленные увидели результат ритуала Цепи, выражение на их лицах стало меняться. Как будто эти люди вдруг очнулись от долгого сна. Одни поспешили отдалиться от Врат, насколько им позволили оковы, другие в смятении озирались по сторонам, третьи упали на колени, четвертые завопили хриплыми голосами, требуя ответа на вопрос: что здесь, во имя Падшей Матери, происходит? Это преображение глубоко поразило и кобальтовых охранников, и обоих аристократов, но лишь воодушевило Софию; она как раз и хотела, чтобы приговоренные забеспокоились и поняли, что их ожидает. По крайней мере одна, более сильная сторона ее натуры хотела этого; другая, слабая, сама была шокирована жутким замыслом, и тонкий внутренний голос протестовал все громче. Это отвратительное, тошнотворное чувство – когда разрываешься между раскаянием за преступление, которого еще не совершила, и горячим желанием его совершить.
– Друзья! – воскликнула она и громко хлопнула в ладоши. – Как приятно видеть вас здесь!
Некоторые из пленников продолжали дико озираться, но большинство обернулось к ней.
– София, нельзя ли хоть немного… – зашептала Пурна, но София предупредила грозным взглядом, что девушка тоже угодит во Врата, если осмелится еще хоть раз перебить ее.
– Не уверена, что меня официально представляли вам, хотя мы давние друзья с вашим полковником. Точнее говоря, с обоими полковниками.
По шеренге пробежал ропот, и София всмотрелась в лица; здесь были девушки и мужчины средних лет, юноши и толстозадые матроны; все выглядели так, будто их милю тащили волоком по неровной земле. Мундиры грязны, эполеты оборваны… Не стоит ли в этом строю подонок, что всадил пику в спину убегающему мальчишке? Ей и сейчас, спустя год, казалось, что руки липкие от крови Пао Пастушка. Она остановила взгляд на женщине с грубыми чертами лица, сохранившей выправку лучше всех остальных.