«Что за чертовщина? — Удивился он. — Или орковщина?» — Попытался он пошутить.
Собравшиеся у кровати медсестры медики предпочли незаметно рассеяться, сославшись на занятость. Кто их знает этих, укушенных обезьяноподобными убийцами. Как бросятся на людей. Благо, они совершенно не знали, что им делать дальше. Нет, все понятно — сердце, давление, легкие, потом отправить на рентген и УЗИ. А дальше? Как лечить, если найдутся патологии? Лучше гордо уйти, засвидетельствовав, что современная медицина смогла привести пострадавшую в себя.
Омоновцы тоже получили свою долю общей тревоги и ожидания. Натренированные на опасность, они стояли у дверей, не понимая причины своей настороженности, и судорожно сжимали автоматы, оглядываясь в поисках невидимых врагов. Так на них действовала аура Марины.
Володя в коридоре сам ощутил волну напряженности и нетерпеливого ожидания. Вот почему у него зашевелились волосы. Одна сила ожидала другую, игнорируя все остальное. Студент почувствовал, как в душе разгорается костер желания немедленно увидеть ее. Невидимый магнит, находящийся в теле на уровне груди, настоятельно тянул в палату и он не удержался.
— Пришел, — еле слышно сказала Марина. Она была еще слишком слаба, и даже шепот давался ей с большим трудом, — а я уже закричать хотела.
— Не болтай, — грубовато, но с той особенной теплотой, которая передается только близким людям, сказал он и коснулся пальцами ее губ, — ты так звала, полбольницы с ума сходит.
Вспомнив, как сам страдал от жажды после прихода в сознание, Володя высунулся в коридор. Где-то здесь умывальник… Но в чем он понесет воду. В ладонях?
— У вас воды нет? — Спросил он у омоновцев.
— Газировка, — поспешно схватился за наплечную сумку Паша.
— Давай!
Омоновец без спора передал бутылку. Как-нибудь рассчитаются потом.
На тумбочке стоял стакан с остатками микстуры. Володя понюхал, скривился и выплеснул жидкость в приоткрытое окно. Через несколько секунд снизу раздался оскорбленный вопль прохожего. Асфальтированной дороги под окнами не было, но, как водится в России, народ сокращал путь через больничный городок. В час пик в больничном дворе не менее людно, чем около Мавзолея в благоприятные для него советские времена.
Не обращая внимания на крик, он сполоснул стакан газировкой, выплеснув затем ее туда же на улицу.
— Мать перемать, — услышал он от пострадавшего, не догадавшегося отойти в сторону после первого потока жидкости, — я тебе сейчас, перемать, руки переломаю.
Ломальщик нашелся! Шел бы себе дальше, если хочет остаться целым и невредимым. Володя невозмутимо наполнил стакан до половины и, приподняв голову Марины, поднес его к пересохшим губам. Она жадно потянулась к воде и, сделав несколько жадных глотков, подавилась и закашлялась. Только этого не хватало.
Отложив стакан, он посадил ее, стараясь не обращать внимания на то, что между футболкой и ее телом ничего не было — медики постарались, — и несколько раз с силой стукнул по спине.
— Ты с ума сошел так стучать! — во весь голос завопила она. Откуда только силы взялись у девчонки. Ведь не насилуют же. Такую сейчас изнасилуешь, руки-ноги выдернет.
В дверях показался заинтересовавшийся криком Сергей. Увидев, что находящиеся в палате изображают нечто похожее на объятия, он хмыкнул.
— Испарись, — велела ему Марина, обессилено прижимаясь к Володе.
Омоновец предпочел послушаться. Ссориться с обезьяноборцами не стоило. Тем более, они в фаворе начальства.
— Помоги встать, — попросила Марина Володю. — Да не жмись ко мне так. Первый раз обнимаешься?
— Да я и не жмусь, — оскорблено возразил он, поспешно убирая руки. Действительно, его помощь явно перешла в объятия. Только пусть она не воображает, что он готов упасть на колени перед ее прелестями.
Марина с трудом опустила ноги с кровати на пол.
— Ты не рано встаешь? — предостерегающе спросил Володя.
— Нормально! — отрезала она.
Он успел обнять ее за талию, когда девушка встала на ноги. Подставки держали ее плохо, она бы обязательно упала.
— Пользуешься девичьей слабостью, — упрекнула его Марина, не пытаясь, однако, вырваться.
— Отпущу — упадешь, — последовал ответ, — и вообще, знаешь, не умничай и не строй из себя принцессу. Будешь брыкаться — уйду.
Он посмотрел на нее. Поняла или нет? Ее придирки действительно стали злить его. Уйти он вряд ли бы ушел… Только если уж очень его рассердит… Видно будет.
— Не злись, — пошла на попятную девушка, — ты заводишься с пол-оборота из-за такого пустяка. Отпусти меня.