— Они прорвались, — прохрипел вождь Восточного предела. — Нас превосходят в численности.
Кразка вздохнул и посмотрел на свое отражение в зеркальном клинке меча из демонической стали.
— Во сколько раз?
— Вдвое.
Кразка повернулся к Ране.
— Полагаю, ты можешь выделить несколько сестер?
Рана выглядела какой–то пугливой. Она всегда была такой, отметил про себя Кразка. Это его раздражало. Она ведь женщина, а не чертова лошадь.
— Мы можем, наверное, выделить одну или двух, но если у Брэндвина есть чародейки в запасе…
— Пошли туда трех лучших. Скажи им, чтобы дождались, когда схватка возле западных ворот разгорится. Затем — сжечь все.
Рана заморгала.
— Сжечь все?
Кразка наклонил голову и приставил свернутую ладонь к уху.
— Тут где–то эхо? Да, все. Сжечь западные ворота и всех вокруг дотла.
— Ты не можешь так поступить, — выпалила Полга.
Это была женщина средних лет и непримечательной наружности. Вполне могла стать чьей–нибудь матерью или бабушкой, только вот чародейкам воспрещалось выходить замуж. Иногда Кразка развлекался, размышляя о том, как они удовлетворяли себя в отсутствие мужчины. Сейчас же он ощутил сильное желание увидеть, как этой чародейке понравятся два с половиной фута стали, загнанные в зад.
— Отчего же? — угрожающе прошипел он.
— Ты убьешь защитников города, — медленно ответила она. Словно говорила с ребенком.
Мир стало заливать алым. Кразка бросил хмурый взгляд на Оргрима.
— Во сколько раз нас превосходят? — снова спросил он.
— Вдвое, — повторил Оргрим.
— Что ж, тогда мы убьем вдвое больше их людей, чем своих. Так выигрываются войны.
— Ты не можешь, — опять возразила Полга. — Я этого не сделаю.
Кразка приподнял бровь и повернулся к Ране.
— Что ты сказала? Ты собираешься отказать своему законному королю?
Предводительница круга Сердечного Камня стояла с глупым видом, шлепая губами, как рыба, вытащенная из воды.
— Ладно, — изрек Кразка. — Давай–ка я помогу тебе определиться.
Три шага понадобилось ему, чтобы добраться до Полги. Три секунды — ее невыразительной физиономии, чтобы уткнуться в заснеженную землю после того, как он снес ей голову. Кровь, хлынувшая из трупа фонтаном, обдала ошеломленную Рану от макушки до пят, прежде чем обезглавленное тело рухнуло наземь.
Мгновением позже меч Короля–Мясника оказался у шеи его старшей чародейки.
— Выбирай, — ровно произнес он. — Повинуйся или умри. Только два варианта. Который?
Лицо Раны было белым, как у призрака.
— Повинуюсь, — пискнула она.
Кразка кивнул.
— Передашь остальным чародейкам то, что я сказал тебе. Любая, кто возразит, закончит как Полга: мясом для ворон. — Он повернулся к Ленке. — Как только мой предшественник окажется на безопасном расстоянии от схватки, я хочу, чтобы ты и твои братья пришли назад к западным воротам. Ждите, пока не закончится магическая атака, и затем уничтожьте всех, кто выживет. Пошевеливайтесь и убивайте быстро.
Ленка лениво приподнял бровь.
— Похоже, дело опасное. Какая нам выгода?
Кразка ухмыльнулся. Ему нравился этот твердый характер. Сразу к сути дела.
— Я удвою вашу долю, обещанную после того, как будет покончено с Карном. Вы разделите на троих королевство, когда мы завоюем Низины. И я не снесу здесь и сейчас ваши уродливые головы.
Ленка обменялся взглядом со старшими братьями.
— Идет, — сказал он.
«Страх и алчность, — подумал Кразка. — Страх и алчность. Всякий раз».
Кейн бросился в брешь плечом к плечу с воинами Западного предела, воздев двуручный меч. Земля вокруг была запружена телами, их почерневшая плоть еще дымилась от кипящего масла, которым оборонявшиеся поливали нападавших с бруствера. Атака разрезала первую волну защитников, возглавлял ее Карн со своим магическим мечом, крошившим людей и слева, и справа, и в центре. Перепрыгнув через труп, Кейн наметил цель и приготовился снести противнику голову. В последнюю секунду мужчина, а точнее, как разглядел Бродар, — мальчик, — повернулся и увидел приближавшуюся смерть. Его глаза наполнились ужасом.
Меч Кейна пошел вниз плоскостью клинка и сбил мальчишку с ног. Он посмотрел на упавшего юношу, и оружие внезапно задрожало в его руках.
— Да что ты творишь, старик? — прозвучал знакомый голос.
Кейн почти не слышал его. Его сковал ужас в глазах парнишки. Он не мог нанести смертельный удар.
— Он утратил мужество, Финн.
— С дороги, я этим займусь.
Кейна оттолкнули в сторону, и его место занял Финн с мечом наготове, чтобы покончить с упавшим парнем.
— Как я тебя назвал? — презрительно усмехнулся Финн, занося оружие. — Выдохшийся шарлатан.
Не успев опомниться, Кейн развернул Финна и коротким ударом справа уложил наземь. Друзья Финна бросились на Бродара, и он обезоружил двоих прежде, чем третий успел вмешаться в стычку. Вокруг них кипело сражение, но он не обращал на него внимания. Бродар не смог бы объяснить, почему для него было так важно удержать их от убийства мальчишки. Он знал лишь, что умрет, но не позволит, чтобы это случилось.
— Кейн.
Его имя произнес Карн Кровавый Кулак. Вождь Западного предела возник из побоища, словно сама смерть, с Держащего Клятву струились наземь алые капли.
— Ты меня разочаровываешь.
— Это наши люди. Наши соотечественники. — Голос Кейна наполняла скорбь. — Они сражаются потому, что запуганы. Мы безжалостно убиваем их, как животных, значит, мы не лучше, чем монстры. Чем демоны.
Темные глаза Карна сощурились под его широким лбом.
— Ты не солгал, сказав, что утратил потребность убивать.
— Я убью, когда придется. Только не так.
Карн пожал огромными плечами.
— Я пощажу этого — но лишь этого. Я не буду рисковать нашей победой из–за сентиментальности. Из–за твоей, Меч Севера.
Кейн кивнул. Карн сдержит слово. Как ни странно, если и можно доверять кому–либо, обещающему, что сказанное будет выполнено, то заклятый враг, который сейчас смотрел на Кейна, окажется в верхней части списка. В этом было что–то утешительное: мужчины говорят, а затем делают. Даже если речь о том, чтобы его убить.
«Если я когда–либо увижу тебя снова, я тебя убью». Не было человека более верного слову, чем Джерек. Даже Карн с ним не сравнится.
Оставив сражение у ворот позади, он направился на восток по широкой грязной дороге, которая шла через весь Сердечный Камень. На него нахлынули воспоминания: старые улицы, где он хаживал сотни раз в молодые годы, дымный запах Литейной. Далеко впереди в центре города высилась громада Великой Резиденции. Она показалась Кейну наиболее вероятным местом для поисков Магнара, поэтому он направился в ту сторону, надеясь вопреки всему, что не опоздал.
Мгновением позже три чародейки обогнули лавку аптекаря и чуть не столкнулись с ним.
Бытовало мнение, что у воина нет никаких шансов против мага. Что чары всегда побеждают сталь. И как полагал Кейн, если речь идет о лордах–магах, так оно и есть. Они могли убить мыслью. Вывернуть человека наизнанку, не успеет он и моргнуть.
Но у тех, что не были лордами–магами, у обычных чародеев и чародеек, оружие имело слабые места, как и всякое другое. Им приходилось выбирать заклинание. Подготавливать его, правильно нацеливать. Главное — им требовалась сила воли, чтобы смотреть человеку в глаза и осуществлять действие, которое лишит его жизни. А это тяжело, если никогда прежде не убивал.
Но он — Бродар Кейн, и для него убивать так же легко, как дышать.
Он уже откатывался в сторону, когда вспышка пламени вылетела из кончика пальца ближайшей к нему чародейки, которая оказалась самой быстрой из троих. Пламя ударило рядом с ним, последовал небольшой взрыв, посыпались искры и комья земли. Подобрав камень, Бродар швырнул его и с удовлетворением услышал, как чародейка рухнула, потеряв сознание. Вторая безмолвно глазела, не успевая осмыслить происходившее. Кейн расправился с ней через мгновение, вырубил головкой рукояти меча. Оставалась третья и последняя чародейка, а время, которое есть у человека между замыслом и его исполнением, оно имеет пределы.