— Похититель не питался уже несколько месяцев, — проговорил он хриплым шепотом. — Я люблю тебя, Саша, но тебе нужно знать, что мне хочется извлечь Проклятие Мага и всадить его тебе в грудь. Я хочу накинуться на толпу и перебить всех до одного. Сделать так, чтобы мраморные улицы покраснели от крови. Таково мое проклятье. Не путай: я чудовище, а не кретин.
Ошеломленная услышанным, Саша мучительно подбирала слова.
— Мне очень жаль, — начала она, но Даварус уже повернулся и бросился в толпу горожан.
Глядя ему вслед, девушка испытывала одновременно чувство вины и страх.
Пока Саша раздумывала, не кинуться ли за Даварусом вдогонку, ворота дворца перед ней медленно открылись. Из них появился член Совета и вежливо попросил собравшихся горцев отойти от входа. Откуда–то из города донесся звук гонга, такой громкий, что его, должно быть, усилили с помощью магии.
К дворцу маршировал отряд вооруженных Белых Плащей. Толпа на проспекте расступилась, и Саша оказалась на обочине вместе со множеством зевак. Мгновением позже она поняла почему. К дворцу безмятежно и плавно шествовала ослепительно прекрасная в своем свадебном платье, подлинном произведении искусства, над которым целый месяц трудились несколько лучших швей города, Белая Госпожа Телассы.
За лордом–магом тянулись ее служительницы. Саша ахнула. Их были сотни, этих кукол с фарфоровой кожей, которые следовали за хозяйкой нескончаемой извивающейся процессией.
Белая Госпожа достигла дворцовых ворот и повернулась к собравшейся толпе. Там она подождала, пока Нерожденные выстроятся тремя длинными шеренгами позади нее.
Лорд–маг Телассы медленно воздела руки к небесам. Саша находилась довольно далеко, и у нее был не очень хороший обзор. Она сосредоточилась на вечной чародейке, ее усиленные имплантатами глаза сфокусировались, и неземная красота Белой Госпожи заполнила собой все поле ее зрения. Бессмертная волшебница заговорила, и в ее голосе зазвучала великая скорбь, глубина которой могла бы поспорить с водами огромной городской гавани.
— Я предстала перед вами в этот самый радостный из дней, чтобы попросить прощения, — сказала она, и ее голос несся по длинному проспекту, словно успокаивающий ветерок. — В течение пяти сотен лет я стремилась сделать этот город подобным маяку во тьме. И все же там, где есть свет, есть также и тень. Я совершала ужасные деяния, чтобы сохранить независимость нашего города. Я не могу отказаться от этих деяний или от безрассудных жертв, которых требовала от вас.
За словами Белой Госпожи последовала тишина. Затем послышался ропот, людей с невероятной быстротой охватывало смятение. «Они не знают, — напомнила себе Саша. — Совет отравил городские запасы воды и стер людские воспоминания. Зачем она говорит им все сейчас?»
В памяти ее возникла служительница Белой Госпожи — ее доверенное лицо? — в пещере адептов культа Безымянного. Смятение в ее чертах. Не в ту ли минуту лорд–маг города поняла весь ужас совершенных ею преступлений? Стремилась ли она облегчить бремя вины перед свадьбой? Или любовь, которую она, по–видимому, открыла заново, восстановила нечто сломанное внутри нее? Отчего–то Саша и себя почувствовала виноватой. Она огляделась в поисках Коула, но даже усиленное зрение не помогло обнаружить его в толпе.
— Вам, мои подданные, я приношу свои извинения, — продолжала Белая Госпожа. — Извинения и обещание лучшего будущего. Магического барьера вокруг города больше нет. Когда завтра взойдет солнце, Телассу откроют для торговли с Сонливией, и с Раздробленными государствами к югу, и с Ничейными землями к востоку. Вместе мы сделаем Телассу самым процветающим городом на севере. Но сначала нужно разобраться с огромной несправедливостью. — Из фиолетовых глаз лорда–мага потекли слезы. Она повернулась к шеренгам Нерожденных. — Вы достаточно вытерпели, — объявила она.
Я освобождаю вас из неволи.
Служительницы начали рассыпаться. Они распадались одна за другой, превращаясь в тончайшую пыль, которая поднималась в воздух и плыла в нем над проспектом, поблескивая в лучах солнца. Была уничтожена первая шеренга Нерожденных, затем вторая, потом третья, пока наконец лорд–маг Телассы не осталась в одиночестве, полчище ее служительниц обратилось в пыль, и лишь огромное золотистое облако над городом напоминало об их существовании.
Лорд–маг опустила руки. Последовала напряженная тишина, а потом облако упало сверху и накрыло толпу на проспекте, вызвав сначала возгласы ужаса, а затем — приятного изумления, когда стало ясно, что оно не причиняет людям никакого вреда.
Саша стерла пригоршню пыли с обритой головы и посмотрела на ладонь. Ей казалось, что пыль будет неприятной на ощупь, но она напоминала лишь тончайший золотистый песок, который сначала светился, а затем стал улетучиваться, утратив магию.
— Вскоре к вам вернутся воспоминания, что я похитила у вас, — объявила Белая Госпожа. — Сейчас я не буду больше ничего объяснять, скажу лишь, что приму ваш гнев. Но не приму осуждения, ибо никто, кроме тех, на кого возложена ответственность вести свой народ в мире без богов, не сможет понять моего бремени. Я оставляю вас сейчас, наслаждайтесь праздником. Завтра мы начнем все сначала. Наступит новая эпоха для человечества.
С этими словами Белая Госпожа развернулась и умчалась во дворец. Саша потрясла головой, избавляясь от оставшейся пыли. Столько сюрпризов сегодня, а ведь еще и полдень не наступил. Она встретилась взглядом с женщиной, стоявшей напротив, членом Совета низшего уровня. Саша улыбнулась ей, стараясь проявить дружелюбие, но получила в ответ лишь отсутствующий, безучастный взгляд. Лицо женщины казалось странно безжизненным.
Саша ушла с проспекта, чтобы опять поискать Коула, но через минуту споткнулась, ее голову наполнили незнакомые мысли и воспоминания, хаотичный, ничего для нее не значивший набор образов. Они быстро исчезли, но поразили ее до глубины души. Подобное случалось с ней довольно часто в последнее время, но днем — впервые.
— Надеюсь, имплантаты тебя не беспокоят.
Повернувшись, Саша уставилась в лицо знакомого Исчезнувшего. Его темно–синий плащ был небрежно перекинут через плечо. Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Айзек! — воскликнула девушка.
— Рад встрече. Я боялся опоздать на свадьбу.
— Не волнуйся. Танатес еще не появился. Что ты тут делаешь?
Судья поднял руку, прикрыв лицо от солнца.
— Принц Обрахим задерживается, поэтому я прибыл вместо него. Он занят подготовкой к свадебной церемонии брата. Савериан и моя сестра, завершив работу в Сонливии, вскоре прибудут в Новую Малагу. Казалось правильным, чтобы по крайней мере один представитель моей расы присутствовал на свадьбе наших новых союзников.
Айзек заметил у себя на щеке пятнышки золотистой пыли. Стерев ее, он посмотрел на пальцы с кривой усмешкой.
— Знаешь, это напоминает мне ритуал, который мы практикуем по завершении нашей церемонии соединения жизней. Традиция восходит к Прежним Временам наших предков. Записей о той эпохе почти не осталось, но даже крупицы известного показывают, как поразительно много отзвуков Старой Терры обнаруживается в здешних землях.
— Возможно, именно потому ваши Пилигримы и выбрали это место для поселения, — заметила Саша. — Оно оказалось им знакомым.
— Возможно, — согласился Айзек. — Или, быть может, эти земли и те, что принадлежали моим предкам, имеют общего Создателя. В Прежние Времена у него было несколько имен, но все они сейчас позабыты.
— Такова судьба всего на свете, — сказала Саша. — Быть забытым.
— Мрачная мысль для столь замечательного дня, — шутливо ответил Айзек.
Выражение его лица внезапно изменилось, теперь он выглядел огорченным.
— Мне бы хотелось разделить его с одним человеком.
— Одним человеком?
— Да, — ответил Айзек. — С Полумагом. Я искал его в Сонливии, думал привезти его сюда, чтобы он посмотрел на свадьбу. Но я опоздал. Он исчез.