— Это отец Матео из Португалии, — сказал синоби. — Я его переводчик Мацуи Хиро.
— Эти люди расследуют убийство, — сказал Акира. — Ты должен отвечать на их вопросы честно и рассказать всю правду. Чужеземец поймал много преступников. Ложь он распознает прежде, чем ты ее произнесешь.
На лице Озуру не дрогнул ни единый мускул.
Акира ощетинился, глядя, что плотник никак не среагировал, но, прежде чем он мог приступить к угрозам, отец Матео сказал:
— Спасибо, что согласились поговорить с нами.
Озуру бросил взгляд на Горо.
— Ваш помощник нам пока не нужен, — сказал Хиро.
Озуру махнул помощнику.
— Вставай. Я хочу, чтобы перекладина была готова к тому времени, когда придут остальные.
Горо встал, поклонился и достал рубанок. Он старался на пялиться на чужеземца, но так и стрелял глазами на лицо отца Матео, напоминая Хиро о том, насколько странными казались бледная кожа иезуита и его западные черты обычному японцу.
Губы Акиры изогнулись в вымученной улыбке.
— Прошу меня извинить, мне нужно проверить, не вернулся ли посланник.
Он исчез в южной двери прежде, чем кто-то успел вымолвить хотя бы слово.
Хиро повернулся к Озуро. Морщинки вокруг его глаз появились не потому, что он был стар, причиной было солнце. В его жилистых, мускулистых руках была скрыта сила и, несмотря на то, что они были шишковатыми, пигментных старческих пятен на них не было.
Самурай бы увидел только мужика в запятнанных и пыльных брюках, но Хиро понимал, что столярное мастерство требовало точности, художественного таланта и физической силы, по меньшей мере таких же, как и фехтование. Только мужчина, обладавший исключительными навыками, смог бы добиться звания мастера, и мало кто мог достичь такого уровня лишь к среднему возрасту.
Синоби видел, чего никак не мог уразуметь Акира: к Озуру следовало относиться с уважением.
Хиро все еще раздумывал над тем, с чего начать разговор, когда отец Матео сказал:
— Пожалуйста, расскажите нам, что вам известно про убийство Асикага-сан.
Хиро недоуменно посмотрел на священника. Прямолинейность была анафемой для японцев.
— Я знаю только то, что он убит, — ответил Озаму, — и узнал я об этом, когда сегодня утром пришел на работу.
— Вчера работали? — спросил Хиро.
— Да, от рассвета до двух часов после заката. Я задержался, чтобы поработать над резьбой. — Он показал на деревянный экран, который упирался в стену. После завершения эта тщательна продуманная, сложная панель, займет место между верхом двери и потолком, пропуская воздух между комнатами.
— Вы очень умелый мастер, — сказал отец Матео.
Озуру смиренно склонил голову.
— Благодарю вас, отец Матео-сама, — он произнес имя и титул иезуита одним словом. — Мой отец был плотником, а дед — мастером-резчиком. Они обучили меня обоим навыкам.
Он тщательно выговаривал слова, используя только самые простые, чтобы священник понял.
— Хотите посмотреть поближе? — предложил он.
Отец Матео, казалось, был склонен уже согласиться, но Хиро не хотел, чтобы плотник отвлекал их от основной цели.
— Часто работаете допоздна? — поинтересовался Хиро.
Озуру помолчал, словно пытаясь вспомнить, о чем прежде шел разговор. Наконец он кивнул.
— Да, довольно часто. Мои помощники уходят на закате, и я могу поработать в тишине.
— У большинства ремесленников есть своя мастерская, — сказал Хиро.
— И у меня есть, — ответил Озуру, — но сёгун требует, чтобы работу я делал здесь. Он считает, что так работы завершатся гораздо быстрее, а кто я такой, чтобы спорить с самураем.
— То есть сёгун хочет, чтобы работу сделали быстро? — уточнил отец Матео.
— Да, — Озуру бросил взгляд на потолок, — из-за крыс.
— Крысы? — иезуит огляделся.
— Они живут над потолком под крышей, — сказал Озуру. — Было бы совсем не кстати, если бы крыса спрыгнула на самурая.
— А такое может случиться? — Глаза отца Матео расширились.
Озуру пожал плечами.
— Зависит от того, как долго не чинить крышу.
И снова разговор ушел от темы убийства.
— Куда вы направились, когда прошлой ночью вышли отсюда? — спросил Хиро.
— Как всегда, домой.
— Где-нибудь останавливались?
— Нет, — ответил Озуру. — Я живу один, так что никто не сможет назвать время, когда я вернулся, и подтвердить, что я сразу лег спать, хотя именно это я и сделал.
Никой обиды в голосе плотника Хиро не услышал. Озуру, казалось, скорее развеселился.
— Как давно вы здесь работаете? — спросил Хиро.
— На сёгуна? Или в этом помещении?
Хиро промолчал.
— Эта стройка началась примерно месяц назад, — сказал Озуру, — но в этом поместье я работаю уже несколько лет. Сменил предыдущего мастера, когда он вышел на пенсию.
— А вы не знаете, у кого могут быть причины, чтобы убить Асикагу Сабуро? — спросил отец Матео.
— Даже у стен есть уши, — с улыбкой сказал Озуру, — а вот у мудрого рабочего их нет.
— А вы? — поинтересовался Хиро. — Вы не спорили с Асикага-сан?
Улыбка Озуру испарилась.
— Что заставило вас спросить об этом?
Вопрос Хиро был на удачу, но, похоже, попал в цель.
Хиро рискнул предположить:
— Я так понимаю, Асикага-сан не очень любил независимых людей, особенно тех, кто не готов пресмыкаться.
Озуру оценивающе посмотрел на Хиро.
— Ваша догадка совершенно верна. Я не собираюсь скрывать правду. Вчера вечером Асикага-сан пожаловался на шум от моей стамески и приказал мне уйти. Я отказался, и он очень рассердился.
— Вы отказались? — Отец Матео поднял было руку, чтобы провести по волосам, но тут же ее опустил. Хиро решил, что незавершенный жест — это признак удивления.
— Сроки работы были строго регламентированы сёгуном. — Озуру махнул на раскрытый потолок. — Моя дальнейшая работа зависит от того, завершится ли строительство в ближайшие три дня.
Я никогда не опаздывал по срокам. И здесь не просрочу, несмотря на столь малое время, что отведено. Сёгун разрешил работать столько часов, сколько будет необходимо. У Асикага-сан не было никакого права мне приказывать.
— А вы рассказали ему о разрешении сёгуна? — уточнил Хиро.
Губы Озуру изогнулись в подобии улыбки.
— Асикага-сан был не из тех людей, кому плотники что-либо объясняют.
В комнату вошел Акира.
— Служанка вернулась. Она ждет вас на кухне.
Глава 10
— Спасибо, что поговорили с нами, — обратился к Озуру отец Матео.
Плотник поклонился и вернулся к работе, тогда как Акира одарил иезуита неодобрительным взглядом.
Хиро с отцом Матео вышли следом за самураем в коридор, в котором, помимо двери в кабинет Сабуро, находились еще несколько седзи, большинство из которых оказались закрыты, скрывая помещения за ними.
С противоположного конца коридора они вышли из особняка на крытую веранду, примыкающую ко двору, посыпанному гравием. Крытая аллея вела к одноэтажной кухне.
Хиро опустил взгляд и увидел, как свои гета, так и гета отца Матео, ждущими хозяев на краю веранды рядом с третьей парой, размера Акиры.
Самурай проследил за взглядом синоби.
— Я приказал слуге принести наши сандалии.
Хиро кивнул и обулся. Акира с отцом Матео последовали его примеру.
Воздух принес дымный запах жаренного на гриле мяса. У Хиро урчало в желудке, пока он шел за Акирой по двору, а затем поднялся по двум деревянным ступеням, ведущим на кухню. Самурай открыл раздвижную дверь, за которой обнаружилась каморка для слуг.
Комната представляла собой помещение размером в шесть матов, где слуги ожидали распоряжений. Над главным очагом на цепи висел чайник. Пол был устлан татами, хоть и более низкого качества, чем в бакуфу. Деревянные панельные стены почти не заглушали звуки нарезки и стук посуды, доносившиеся из кухни.
У очага на коленях сидела женщина. На ней надето синее кимоно с оранжевым оби. Хиро решил, что ей около двадцати. У нее было необычное лицо: по отдельности черты лица привлекательные, но в целом не сочетающиеся. Полные губы перебивали ее миндалевидные глаза и волосы, хоть и глянцевые, но слишком спутанные, чтобы быть красивыми.