— А ты уверен, принц, что Элис полюбит тебя, когда ты освободишь её? — спросил другой крестьянин, Хендрик, — девичье сердце непредсказуемо, ха-ха!
— Закон рыцарства обязывает не требовать награды за благородство, — ответил Эвальд, — я сделаю всё, чтобы добиться её любви, но если, к сожалению, не я буду избранником её сердца, наградой мне будет сознание того, что я исполнил свой рыцарский долг.
— Да-а, — мечтательно протянул Хендрик, — как это благородно! Эх, жаль, что я не рождён рыцарем!
Все присутствующие рассмеялись. Хьюго, уже вернувшийся из погреба, поставил на стол большую бутыль с тёмно-красным вином.
— Вот оно, моё фамильное. Урожая того славного лета, когда мы разгромили варваров. Выпьем же в честь Его высочества!
Вино действительно было отменным, наполненное душистым ароматом луговых трав. Бокал этого терпкого напитка наполнял душу теплом и погружал сознание в призрачную долину грёз, блаженной неги и желанного умиротворения.
— Тебе нелегко будет справиться с Гилморгом, мой добрый принц, — сказал Хьюго, — поговаривают, что он чёрный маг и может убить любого человека на огромном расстоянии!
— Пусть он не надеется, что чёрная магия поможет ему, — ответил Эвальд, — Мой учитель, старый Мартин, отлично подготовил меня, под его руководством я постиг все виды боевой магии, и меня не испугают злобные чары подлого колдуна. Знаете ли вы, друзья, что означает этот знак? — Эвальд прикоснулся к медальону, висевшему на его груди, с изображением золотого дракона в круге, — Это знак ордена Посвящённых, означающий, что воин, носящий его, владеет высшей степенью боевого искусства, физического и астрального. Сам Гийом Линс, магистр ордена, испытал меня и признал достойным быть Посвящённым!
— О посвящённых рыцарях, об их боевом искусстве, рассказывают чудеса! Покажи-ка, господин принц, что-нибудь этакое, невероятное, из своего умения!
Эвальд задумался.
— Магистр ордена был бы недоволен, узнав, что я показываю фокусы на постоялом дворе.
— Ну покажите, мы очень просим! Никто ничего не узнает!
— Хорошо, — рассмеялся принц, — ради вас, друзья, конечно же, покажу.
Он взял со стола пустую деревянную кружку из под эля, подбросил её высоко, под потолок, и, когда она была в самой верхней точке своего полёта, ловко кинув кинжал, пробил её насквозь. Пронзённая, она упала к ногам изумлённых крестьян. Раздались возгласы восхищения, но старый Хьюго сомнительно покачал головой. Он поднял кружку и вытащил из неё кинжал.
— Мне кажется, дорогой принц, ты зря испортил мою вещь. Ведь это всего лишь ловкость, достичь которой может и обыкновенный крестьянин, например, Торнгвальд. Мы, простолюдины, вынуждены пахать землю или охотиться, чтобы прокормиться, и у нас нет столько свободного времени, как у знатных людей, чтобы заниматься воинским искусством, иначе, я уверен, мы достигли бы и большей ловкости. Ничего сверхъестественного в твоём трюке я не вижу, дорогой принц, не изволь, конечно, прогневаться на меня за эти слова.
— Ты так недоверчив, старина, — усмехнулся принц. — Ну, ладно, покажу ещё кое-что. Ты хорошо умеешь кидать ножик, Торнгвальд?
— Довольно неплохо, — отозвался Торнгвальд.
— Можешь ли ты попасть в человека с семи шагов?
— Конечно.
Эвальд встал из-за стола и отошёл в дальний угол избы.
— Кидай в меня.
— В вас, господин принц?
— Да. Не беспокойся, я смогу защититься.
Торнгвальд взял кинжал за лезвие и прицелился. Все присутствующие затаили дыхание. Торнгвальд широко размахнулся и резким движением метнул кинжал в Эвальда. Принц, мгновенно сосредоточившись на летящей стали, усилием мысли оттолкнул её, и, кинжал, резко свернув в воздухе, глубоко вонзился в бревенчатую стену. Воздух наполнился возгласами изумлённых крестьян.
— Вот это да! — прошептал Хьюго. — Я так боялся! Прости же мою сомнительность, дорогой принц, и не подвергай более себя таким опасностям, чтобы доказать мне, недостойному, своё искусство!
Тем временем за окнами опустилась ночь, и чёрной непроглядной тьмой окутала долину. Когда крестьяне разошлись по домам, Хьюго предоставил принцу свою кровать под тряпочным балдахином, а сам устроился на большом сундуке с припасами, расстелив на нём соломенный тюфяк. Он погасил свет, и в избе воцарилась полная темнота. Лишь ветер, беснуясь, завывал снаружи. В камине тлели, догорая, угли.
— Скажи, дорогой принц, тяжело ли это — быть рыцарем? — спросил Хьюго, — Смог бы рыцарем стать, например, я? Ведь бывали случаи, когда за подвиги простолюдины были пожалованы рыцарского звания. Тогда я, конечно, не стал бы пахать землю. Облачённый в доспехи, я ездил бы по турнирам, совершал доблестные подвиги, и покрывал своё имя славой.