— Я знаю, мне говорили это много раз. Но не сам ли Всевышний разделил животных на травоядных и хищных, отдав первых в пищу вторым? Так и в мире людей, — каждый человек или волк, или овца. И если лев будет жалеть зебр и антилоп, он просто сдохнет от голоду.
— Человек не животное, Эль Фухр! Ему, по мудрости Всевышнего, надлежит быть вместилищем добра и разума.
— А вот с этим я не согласен. Большинство людей во всём подобны животным, и не стремятся быть никакими вместилищами. Они живут, чтобы жрать, и ничего не думают о своей душе, и тем более о своём предназначении в мире.
— Да, есть и такие, и их немало, к сожалению. Но с ними и надлежит обращаться, как с животными, а если они опасны, уничтожать их без жалости и сострадания.
Эвальд поднял меч, и, сосредоточив силу мысли, пустил её вдоль лезвия. По металлу побежали белые сполохи. Эль Фухр с изумлением наблюдал за ним, открыв рот. Сполохи слились в единое сияние, засверкавшее ослепительным белым огнём, затмившим солнечный свет. Принц ударил сияющим мечом по валуну, и огромный камень с грохотом разлетелся на мелкие куски.
Увидев это жуткое зрелище, Эль Фухр, ничего не говоря, повернулся и поскакал прочь, к своему войску. Он сделал знак рукой, чтобы всадники следовали за ним, и через несколько минут банда головорезов исчезла из виду, оставив только большие клубы пыли.
«Хищникам не чужд инстинкт самосохранения», — подумал принц. Он был доволен, что не пришлось никого убивать, и новые грехи не легли на его душу. Эвальд не был уверен, что эмира пустыни удастся убедить так легко, но Эль Фухр, мгновенно поразмыслив, понял, что с воином, обладающим великою силой, лучше не связываться, и решил быстро убраться с дороги.
— Кажется, путь свободен, — крикнул принц купцам и их слугам, толпившимся внизу, у подножия пригорка. — Эмир пустыни бежал, как трусливый заяц!
Купцы и караванщик, взобравшись на пригорок, убедились, что Эль Фухр бежал, и опасности нет.
— В этом бегстве нет позора, — сказал Джал Шахр. — Мы слышали гром среди ясного неба и видели молнию в твоей руке. Кто ты, Дениел? Колдун или ангел?
— Я честный человек, — сказал принц, и хотел бы оставаться таким, несмотря ни на какие обстоятельства.
Караван тронулся дальше. После случившегося у валуна Эвальда окружили всеобщим почтением, и богатые важные купцы обращались к нему с поклоном, называя его не иначе как господином. Джал Шахр предоставил Эвальду лучшего верблюда, чему принц очень обрадовался, так как ему порядком надоело идти пешком.
Через несколько дней на горизонте показалась голубая гладь моря. Караван прибыл в порт Ликон. Когда Джал Шахр закончил свои торговые дела, принц попросил его помочь ему нанять галеру. Они пришли на пристань, где у мостков толпились рыбацкие лодки и суда побольше. Поодаль красовалась большая галера. Джал Шахр крикнул морякам, чтобы они позвали хозяина, и вскоре перед ними предстал владелец судна, одетый в изумрудную тогу, какую обычно носили люди его гильдии. Принц с удивлением узнал его — это был Харим, которого он видел на невольничьем рынке в Оуш-Тигаринте. Харим тоже, казалось, узнал его. Прищурившись, он подозрительно вглядывался в лицо принца.
— Извините, господин, что я столь пристально вглядываюсь в ваше лицо, но мне показалось, что я видел в Оуш-Тигаринте очень похожего на вас раба, которого я даже хотел купить для своей галеры, — произнёс галерщик.
Джал Шахр замахал на него рукавами халата.
— Неужели ты не видишь, почтенный Харим, что это никакой не раб! Это великий воин Дениел Северянин, хозяин меча-молнии, чья сила выше силы отряда из тысячи всадников!
Харим поклонился.
— Извините мои глупые заблуждения. Я буду считать честью доставить вас на моей галере туда, куда вы пожелаете.
— Ты должен знать, Харим, о высокой башне на том берегу моря. Туда и лежит мой путь.
Харим вдруг переменился в лице. Услужливость галерщика сменилась испугом.
— О, помилуйте, господин! Неужели именно туда? К сожалению, туда не смогу я вас доставить, так как в тех местах обитают жуткие чудовища, способные погубить галеру и всех, кто находится на ней!
— Я и собираюсь туда, чтобы истребить этих чудовищ, — пытался успокоить его принц, но Харим не хотел ничего слушать.
Эвальд предложил ему цену, втрое большую, чем тот получил бы за обычный рейс, и Харим начал колебаться. Когда Эвальд сказал, что заплатит в пять раз больше, галерщик сказал:
— Да, это очень большие деньги, и я согласен плыть туда, куда ты желаешь. Но мои гребцы откажутся грести, и никакими плетьми не заставить будет их взяться за вёсла.