— Никто не подтвердит ваших слов. А император, я думаю, ежедневно получает наветы на меня от моих завистников, и давно перестал обращать на них внимание. Я вижу, что вы не оценили моей готовности пойти вам навстречу, так что можете отправляться назад или ждать две, три недели, или месяц, или столько, сколько я вам прикажу. Можете забрать свои фальшивые грамоты. — Гольм бросил на стол пергаментные свитки.
— Нет, ты мне дашь разрешение сейчас же, или лишишься жизни немедля! — крикнул Эвальд. Он схватил со стола грамоты и несколько раз наотмашь хлестнул ими Гольма по лицу.
— Теперь я вижу, что вы не принц, а обычный разбойник! — закричал Гольм. — Стража! Схватите его! Этот человек выдаёт себя за принца Сариолы! Он напал на меня!
В зал вбежали несколько стражников с алебардами.
— Стойте! — крикнул Эвальд, вытаскивая меч из ножен. — Означает ли это, Гольм, что вы от имени императора объявляете войну Сариоле?
Стражники в нерешительности остановились.
— Господин Гольм, а вдруг это настоящий принц? — спросил офицер имперской стражи, — Тогда нам не избежать дипломатического скандала!
— Что значит какая-то мелкая Сариола перед величием Империи!
— На стороне Сариолы вступят в войну все государства к северо-западу от границ Империи, — сказал Эвальд. — Война может продлиться не один десяток лет, и приведёт к ослаблению Империи, а может, и её развалу. Вряд ли такая перспектива обрадует его величество, и за самовольство в таких важных вопросах войны и мира ты, Гольм, вполне можешь лишиться головы.
— Хорошо, не будем примешивать сюда политику, — пробурчал Гольм. — Но вы, принц, если, конечно, вы тот, за кого себя выдаёте, нанесли мне личное оскорбление, настолько тяжёлое, что только кровь может смыть его. Пусть хольмганг, — поединок решит спор между нами!
— Ты собираешься сразиться со мной на хольмганге? — усмехнулся принц, окинув взором жирную, обрюзгшую фигуру наместника.
— Не обольщайся, принц, предвкушением лёгкой победы! Как известно, по древним традициям хольмганга, я могу нанять воина, который будет отстаивать мою честь в поединке.
— Не забудь также, Гольм, что, по этим же традициям, ты должен будешь совершить самоубийство, если этот воин проиграет поединок.
— Ну, уж этого не случиться никогда! — самодовольно заявил Гольм. — Все на ристалище! Зовите Мортимера! — крикнул он.
Ристалище, или площадка для хольмганга, находилась за деревушкой, поодаль от башни. Она представляла собой четырёхугольный отрезок земли, огороженный низким частоколом. Рядом с площадкой находился сколоченный из досок помост для знатных зрителей. Гольм прибыл на ристалище в сопровождении большого отряда стражников, вооружённых алебардами. Он важно взгромоздился в кресло, установленное на помосте под бело-красным пологом с изображением герба империи. Купцы и рыцари заняли места на скамьях помоста, чернь и простолюдины просто толпились вокруг частокола. Роль распорядителя поединка взял на себя офицер имперской стражи. Вскоре появился противник Эвальда, огромный воин, полностью закованный в латы. Он был на голову выше Эвальда и в полтора раза шире его в плечах. На голове воина был рогатый шлем с опущенным забралом, в руках — огромный топор, с которым он играл, как лёгким пёрышком. Его мрачная фигура возвышалась над окружающей толпой, как дуб возвышается над кустарником.
— Это Мортимер, он расправляется с рыцарями, вызывающими Гольма на поединок, — сказал Торк, — будьте осторожны с ним, господин принц, он убил уже двенадцать рыцарей!
Мортимер занял противоположный угол ристалища и разминался, размахивая топором. Эвальд приблизился к нему.
— Приветствую тебя, Мортимер!
Гигант перестал махать секирой и уставился на Эвальда сквозь прорези шлема.
— Мы никогда не видели друг друга до этого, и у нас нет личной вражды. Извини, если случится так, что мне придётся убить тебя, ведь исход боя неизвестен нам обоим, — сказал принц.
— Убить меня! — раскатисто рассмеялся Мортимер. — Ты посмотри на меня, а потом на себя, и тебе сразу станет ясно, кто кого сейчас убьёт!
— Ты самонадеян, воин. Внешность часто бывает обманчива. Хотя ты и сильнее на вид, всё-таки я из посвящённых!
— Это не имеет никакого значения.
— Скажи, кто ты, Мортимер, и откуда ты родом? — спросил Эвальд.
— Что, птенчик наложил в штаны и хочет разыграть комедию, что я недостоин биться с ним из-за низкого происхождения?
— Нет. Пусть судьба рассудит, кому из нас оставаться под солнцем.
— У тебя красивый меч, — сказал Мортимер, — не пройдёт и получаса, как он станет моим.