Он лежал у порога двери, его терзала такая боль, какую он и вообразить себе не мог, кровь потоком лила сквозь прижатые к животу пальцы, которые, казалось, пытались войти внутрь и выцарапать оттуда боль и ужас. Потом он вдруг перестал кричать и обмяк.
Часы собора пробили три.
(обратно)Глава 13
Рядовой Баттен был встревожен и всем своим видом показывал это:
– Наплевать ему, а? Понимаете? – никто не ответил. Они так и сидели на гласисе у Сан-Винсенте. Лейтенант Прайс глянул на часы и снова уставился на пустой Сан-Каэтано. Баттен ждал ответа, потирая локоть. – Сам был нищим рядовым, да, и должен был им оставаться, черт возьми! Заставить нас столько ждать! – никто снова не ответил, но молчание подстегнуло Баттена: – Всегда куда-то сваливает, вы заметили? Наша рота недостаточно хороша для него, для нашего мистера Шарпа. Понимаете? – он оглянулся в поисках поддержки.
Хакфилд пошел искать капитана, красный мундир сержанта виднелся на другой стороне оврага: он почти дошел до форта. Двое рядовых уснули. Прайс присел на крупный каменный блок, положив рядом куртку Шарпа. Он волновался.
Рядовой Баттен поковырялся в носу и слизнул с ногтя то, что достал оттуда:
– Мы можем тут сидеть всю чертову ночь, а ему, мать его, наплевать!
Дэниел Хэгмен приоткрыл один глаз:
– Он твою шею от петли спас два года назад. Чего ему теперь-то о тебе беспокоиться?
Баттен расхохотался:
– Меня нельзя было вешать: я же был невиновен. Но ему плевать, Шарпу-то. Он о нас забывает, пока мы ему не понадобимся. Наверное, напивается сейчас с Харпером. Это нечестно!
Сержант Макговерн по-шотландски медленно поднялся, размял руки, подошел к Баттену и пнул того в колено:
– Поднимайся!
– Зачем это? – голос Баттена стал обиженным: обида всегда была его единственной защитой от жестокости окружающего мира.
– Чтоб я мог тебе морду разбить.
Баттен отскочил от шотландца и умоляюще глянул в спину лейтенанту Прайсу:
– Эй! Лейтенант, сэр!
Прайс не обернулся:
– Продолжайте, сержант.
Все расхохотались. Баттен перевел взгляд на Макговерна:
– Сержант?
– Заткни пасть.
– Но сержант...
– Заткнись или подымайся!
Баттен принял вид оскорбленной невинности и занялся правой ноздрей, продолжая бурчать себе под нос. Сержант Макговерн прошел к лейтенанту и вытянулся по стойке смирно, ожидая реакции. Прайс поднял голову:
– Сержант?
– Это несколько странно, сэр.
– Да, – они одновременно нашли взглядом Хакфилда, только что прыгнувшего в ров центрального форта. Прайс вдруг осознал, что Макговерн, всегда питавший уважение к уставу, все еще стоит навытяжку:
– Вольно, сержант, вольно.
– Сэр! – Макговерн опустил плечи на четверть дюйма. – Спасибо, сэр.
Прайс снова посмотрел на часы: половина четвертого. Он не знал, что делать: без Шарпа и Харпера он чувствовал себя беспомощным. Конечно, сержант-шотландец всем своим видом подсказывал ему решение – и, конечно, Макговерн был прав. Лейтенант снова глянул на Сан-Каэтано: красный мундир Хакфилда мелькнул на парапете и скрылся из виду. Прошло минут пять, пока Хакфилд не появился снова, уже внизу, в бреши; сержант виновато развел руками. Прайс вздохнул:
– Ждем до пяти, сержант.
– Да, сэр.
Майор Хоган тоже ждал Шарпа: сначала на краю оврага, потом в штабе. Но ирландца занимала не только судьба полковника Леру: Веллингтон горел желанием поскорее покинуть город, раз форты были взяты. Он ждал донесений с севера и востока, и Хогану пришлось поработать подольше.
Только в половине шестого лейтенант Прайс, благоговевший перед штабом, но сознававший свою ответственность, явился в кабинет Хогана. Майор поднял глаза, нутром почувствовав неприятности, и нахмурился:
– Лейтенант?
– Шарп, сэр.
– Капитан Шарп?
Прайс грустно кивнул:
– Мы его потеряли, сэр.
– Леру не нашли? – Хоган почти забыл о французском полковнике: теперь это была забота Шарпа, а сам он сконцентрировался на войсках, которые собирал Мармон.