Мэтью Вудринг Стовер
Клинок Тишалла
(Герои умирают – 2)
Эта книга посвящается памяти лучших друзей,
о каких может только мечтать человек.
Я могу горевать лишь, что вы ее не прочтете…
Эвангелине, Алистеру и Фридриху
Леву, Джону, Клайву и Теренсу
Роджеру, и Фрицу, и обоим Бобам (Роберту А. и Роберту Э.).
Даже сейчас – не все еще оглохли.
Но мы убаюкали себя мыслью, будто внезапные перемены суть нечто такое, что случается вне обычного порядка вещей: случайность, авария. Или неподвластное нашему контролю, как смертельная болезнь. Мы не воспринимаем непредвиденные, иррациональные перемены как неотъемлемую часть миропорядка. А стоило бы. Теория хаоса учит нас… что линейности, которую мы приняли как данность во всем, от физики до литературы, попросту не существует…
Жизнь есть серия событий, каждое из которых может изменить все последующие полностью непредсказуемым, катастрофическим образом…
Вот истина во чреве миропорядка. Но мы по неведомой причине ведем себя так, будто дела обстоят совсем иначе.
Делай что пожелаешь – вот весь Закон.
Есть сказание о близнецах, рожденных от разных матерей.
Один по натуре своей мрак, другой – свет. Один богат, второй – нищ. Один жесток, второй – мягок. Один вечно моложав, другой – постарел до срока.
Один из них смертен.
Они не родня по крови или духу. И все же – близнецы.
Оба живут, не зная, что они – братья.
Оба гибнут в бою со слепым богом.
Глава нулевая
1
Объяснить, почему меня вы больше не увидите, я могу только одним способом – рассказав о Хэри.
Вот каким видится мне разговор, вовлекший меня в жизнь Хэри Майклсона. Меня при том не было – детали мне неизвестны, – но образы в памяти ярки, будто пощечина. Хорошему тавматургу потребно могучее и цепкое на детали воображение. А я лучший выпускник Консерватории.
Вот как мне это видится.
– Все записано в телеметрии, – говорит администратор Вильсон Чандра, директор студийной Консерватории. Вытирает потные ладони о полу хламиды и жмурится в едком облаке сигарного дыма. Потом облизывает губы – они у него пухлые и сохнут вечно, – окидывая взглядом шеренги колдунов-подмастерий, усердно медитирующих внизу.
Меня в классе, к слову сказать, нет – здесь только новички.
– У него отличные успехи в академических дисциплинах, понимаете, – продолжает Чандра. – Он неплохо владеет западным наречием и прекрасно осваивает манеры и нравы Первого континента, но, как видите, он едва может поддерживать альфасознание, не говоря о том, чтобы перейти к бета-, необходимому для успешного волхвования, а мы работаем всего лишь на втором уровне отвлечения – примерно как, скажем, в отдельной комнате городского постоялого двора, – и при таких обстоятельствах я просто не верю…
– Заткнись, а? – перебивает его человек за пультом. – Господи, как ты меня притомил!
– Я, э-э… – Администратор Чандра приглаживает редеющие волосики, мокрые от пота до самых кончиков, невзирая на кондиционер. – Да, бизнесмен.
Бизнесмен Марк Вило, патрон упомянутого студента, перекатывает из одного угла рта в другой толстенную вонючую сигару и нагибается, чтобы заглянуть в окошко.
Бизнесмен Вило: низенький, тощий, кривоногий человечек с манерами биндюжника и нервозной энергией бойцового петуха. Я не раз видел его в сетевках: старомодный комбинезон с пелеринкой, непритязательная такая фигура – пока не вспомнишь, что родился он в семье торговцев. Перенял семейное дело – извозная контора из трех грузовичков – и построил на его основе концерн «Вило Интерконтинентал». Когда ему еще не стукнуло пятидесяти, он выкупил семейный контракт у бизнесмена-патрона, за взятки перевелся в касту бизнесменов и ныне считался одним из богатейших – не считая семейств праздножителей – людей Западного полушария. В сетевках его обычно называют «миллиардер-счастливчик».
Вот почему беседует с ним лично администратор Чандра. Обычно у него есть дела поважнее, чем развлекать заглянувших в гости патронов, но протеже Вило – первый отправленный тем в училище – вот-вот будет отчислен за неуспеваемость, так что администратор хочет загладить невольную обиду и даже, если повезет, остаться в добрых отношениях с богачом – в надежде, что Вило когда-нибудь захочет спонсировать других студентов. В конце концов, учение – тоже бизнес. Спонсировать актера бывает исключительно выгодно, если тот добивается славы – спросите хоть моего отца. Администратор хочет объяснить Вило, что одно неудачное вложение еще не провал и другие вполне могут увенчаться успехом.
– А также… кхм, мы имеем, э-э… целый ряд нарушений дисциплины…
– Я тебя просил заткнуться.
Вило продолжает приглядываться к своему протеже – худощавому юнцу по имени Хэри Майклсон девятнадцати лет от роду, работяге из Сан-Франциско.
Юноша стоит на коленях на истертом пластиковом коврике величиной метр на метр. Пальцы его сплетены в технике трех пальцев, глаза закрыты – только у него из тридцати студентов. Остальное рассказывают датчики на висках, откуда поток данных течет в центральный компьютер Консерватории: невзирая на медленное, три цикла в минуту, дыхание, пульс зашкаливает за восемьдесят, уровень адреналина в крови превышает оптимум на 78 процентов. Пики на ЭЭГ – как битое стекло.
Вило вытягивает изо рта окурок.
– Какого шута ты вообще его загнал на курс к чародеям?
– Бизнесмен, мы уже обсуждали это при его поступлении. У него почти абсолютная память, результаты теста на объемную визуализацию близки к уровню гения. Нельзя поспорить, что у него есть все способности, чтобы стать первостатейным колдуном. Однако он эмоционально нестабилен, склонен к вспышкам гнева и… э… не способен сдерживать агрессию. Знаете, у него в семье проблемы с психическим здоровьем; его отца вывели из касты профессионалов после нескольких нервных срывов.
– Да ну? – бурчит Вило. – И что с того? Я знаю малыша. Он два года на меня горбатился. Ну да, характер еще тот – а у кого нет? Он хитер, как змей, и жестче подметки. – Хищно улыбается, обнажая зубы. – На меня в его годы похож.
– Вы же понимаете, бизнесмен, что мы идем на этот шаг лишь для того, чтобы избавить вас от расходов на обучение актера, который погибнет на первом же переходе.
– И? Это его проблема, а не ваша. Деньги… – сплевывает кусочек табачного листа на ковер, – не вопрос.
– Он попросту никогда не станет могущественным чародеем. Мне очень жаль, но Студия ставит определенные ограничения. Экзамены, проводимые выпускным советом, сдать весьма непросто.
Чандра тянется к Вило, будто хочет оттащить его от окна силой.
– Может быть, я покажу вам нашу пилотную программу – школу жрецов? Этот вариант чародейства имеет то преимущество перед остальными, что его последователи входят в транс только в строго контролируемых условиях – под видом религиозного ритуала…
– Брось херню пороть. – Вило вновь принимается жевать сигару. – У меня куча денег в этого парня вбухана. Хренова куча. Мне накласть на правила Студии и на все экзамены. Парень окончит ваш гадюшник с отличием и отправится в Поднебесье.
– Боюсь, это просто невозможно…
– Хочешь меня лгуном выставить? – Глазки Вило словно бы втягиваются в глубину орбит – маленькие, опасные. Заключительное слово бьет молотом: – Администратор .
– Прошу вас, бизнесмен, поймите, он четырнадцать месяцев проходит на курс обучения чародеев, еще через десять мы должны или… э… отправить его на экзамены, или выставить вон, а его… э… прогресс…
Вило отворачивается к окну. Кровавый огонек на кончике сигары интересует его больше, чем нервные оправдания Чандры.