– Но ведь вельможи хазарские – веры жидинской! – воскликнул отец Ставракий, столь же изумленный. – О них сказал Господь: «Но кому уподоблю род сей?» Не вняли они проповеди ни Иоанна, ни самого Спасителя. Не плясали они от свирели, не рыдали от песен печальных. Никакому ловцу не дался в руки сей зверь неудоболовимый. Могли жидины уверовать и спастись, да не захотели. И вы желаете…
– Так велит нам Господь во имя спасения души, – величаво ответил отец Гримальд, видя, что гнев ругов оттеснен изумлением. – Тебе должно быть ведомо: «Никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом, или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет»[40].
– Господь покорил власти императора народы и племена варварские ради вечного мира, – добавил диакон Теодор, со сладостью улыбаясь Эльге. – Бог держит защиту империи Римской, дабы она несла мир, покой и спасение во Господе.
Едва ли хоть кто-то в этой гриднице мог его понять. Разве что Эльга: пять лет назад в Константинополе она немало слышала о священной обязанности василевса, земного Христа, нести веру иным народам и тем самым подчинять их себе, объединяя их спасение с возрастанием своего могущества. Эта взаимная польза для земных дел и небесных, достигаемая христианскими владыками через давление, а язычниками – через подчинение, и составляла империю, как ее понимали в Константинополе и Риме. То же Константин цесарь пытался проделать и с нею, с Эльгой как воплощением Руси: крестив, подчинить. Но вышло у него только первое: приняв от крестного отца надежду на вечное спасение, княгиня русская Эльга отказалась отдать взамен свободу Руси, и Константин узнал об этом на другое же лето. Не требовалось большой мудрости, чтобы понять: не покорившись одному императору, земля Русская сделалась желанной добычей для другого. И это посольство, грамота с зеленой печатью, дорогие дары – это когти и зубы, которые «наияснейший император Оттон» пытается запустить в бочок жирной телки, какой представляется ему «Ругия».
Но – хазары?
Взгляд широко раскрытых смарагдовых глаз Эльги упал на Святослава. Осознав, к чему может идти дело, он несколько переменился в лице. Едва ли из этого выйдет толк, но само намерение Оттона проникнуть в Хазарию сулило смутные возможности извлечь пользу для русов. Святослав чувствовал их, но пока не понимал. Однако стоило подумать об этом с дружиной…
– Как же вы намерены осуществить… столь удивительное дело? – спросила Эльга.
Ей, женщине, легко было показать свое непонимание и просить объяснений.
– В этом деле господин наш Оттон повелел нам испросить у тебя совета, госпожа Хелена, – с любезной улыбкой ответил диакон Теодор – средних лет, полный светловолосый мужчина, вида скорее бойкого, чем важного. – Нам неведомы пути в Хазарию, но ведомо, что ваши люди много лет и торговали, и враждовали с хазарами. Должно, у тебя имеются люди, что знают безопасные пути в ту страну, владеют ее языком и понимают обычаи.
Даже в столь торжественной обстановке на его румяном лице отражалась склонность к радостям жизни, не совсем приставшая духовному лицу. Лицо его с узким лбом и пухлыми щеками несколько напоминало грушу, так и тело, шире в области живота, чем груди, тоже напоминало грушу, только побольше.
Эльга взглянула на Торлейва. Хельги Красный когда-то был весьма дружен с хазарином Песахом, видным военачальником, и под его покровительством несколько лет прожил в хазарской Карше. Благодаря этому у нее имелся под рукой хотя бы один человек, владеющий хазарским языком – Торлейв. Но постоянная торговля с хазарами шла через ту же Каршу и держалась больше на полутайных связях торговых людей – постоянных договоренностей с каганом и хакан-беком, как с греческими цесарями, у русов не было. Давным-давно, когда в Киеве сидел Олег Вещий, а Свенельд, отец Мистины, был молод, русы и хазары кровавыми клинками разрубили всякие возможности для «торгового мира», и прежние волоки за пять десятков лет заросли густым лесом.
– Может статься… такие люди у нас найдутся, – с сомнением проговорила Эльга. – Но только я не отпущу их в Хазарию на такое… опасное и сомнительное дело.
– Может, госпожа Хелена дозволит этим людям, – Хельмо тоже бросил взгляд на Торлейва, – обучить нас языку хазар? Ведь чтобы выбрать путь и все подготовить, уйдет немалое время…
– А помощь в этом деле поможет всем верным в спасении души! – добавил Гримальд, с намеком поклонившись Эльге.
– Да уж верно, не завтра вам в путь пускаться! – сказал Святослав. – Даже и не знаю… К морю Греческому обоз давно ушел, это теперь другого лета ждать… Через Десну и Оку… Да там к Дону пробраться трудно будет. Прежних волоков на Хазарскую реку, говорят, нету больше.