– Дьявол! Если он завоюет Хазарию, то сам возомнит себя императором… то есть хаканусом.
– Кто же его коронует? – Хельмо усмехнулся. – Папа в Риме? Патриарх в Константинополе? До этого еще далеко. Пока ему важно знать, что дома его не свергнут, пока он будет в походе. Судя по той истории с его братом Ульбо, эти его опасения весьма велики… и небезосновательны. Герцог Мистислав – приемный отец Ульбо. Святослав боится, что если он уйдет из Киева со всеми верными людьми, Мистислав вернет Ульбо из ссылки и сделает князем. И даже Хелена их поддержит. Пока у него есть такие опасения, ни в какую Хазарию он пойти не сможет.
– Но значит, – Рихер прищурился, – ему нужно, чтобы Мистислав исчез!
– Это невозможно, он слишком крепко держится за Хелену… или она за него. Конечно, они ненавидят друг друга, Мистислав и князь. Но пока жива Хелена, им приходится друг друга терпеть. Хотелось бы знать, до чего они договорились – каковы условия их примирения и этой свадьбы.
– Нам следует вовсе ее не допускать, – раздался голос от помоста, где в темноте сидел еще один из их спутников.
Хельмо слегка вздрогнул: казалось, сама темноте заговорила.
– Ты видишь какой-то способ… – Рихер взглянул в ту сторону, но во тьме сидящего было почти не видно.
– Пока нет. Но мы должны его найти. Сам бог привел нас сюда, пока еще не поздно.
– Ты что-то знаешь о самих этих… женихе и невесте? – спросил Рихер у Хельмо. – Они любят друг друга или только повинуются отцам?
– Жених любит другую деву.
– Вот как! – Рихер оживленно обернулся к нему. – Бэати́ссима ви́рго Мари́а! Это было бы просто счастьем! Ты точно это знаешь?
– Знаю. Я видел своими глазами… нет, не то чтобы видел, но я слышал от Станимира, что этот юноша вступил в драку на празднике летних костров за другую девушку.
– Что за девушка? – спросил голос из темноты. – Чья дочь?
– Она дочь… О ней и ее семье Бертруда ничего не говорила, но Станимир сказал, что эта семья – тоже из сторонников Святослава.
– Део гратис! Это же великолепно! Если он женится на ней, то этого союза, – Рихер потыкал тонким пальцем в клочки пергамента, – не будет!
– Он не женится на ней. Я расспрашивал Станимира. Она слишком низкородна для Вефасто, ее мать, кажется, даже не из свободных. Тот никогда не согласится.
– Это чепуха! – Рихер почти засмеялся. – Мы должны… тебе стоит поскорее найти случай с ним сдружиться. Как его имя?
– Уни… Унигест.
– Добейся, чтобы он открыл тебе сердце, и пообещай помочь, – велела темнота. – Если мы поможем ему обвенчаться с той девушкой, Вефасто ничего не сможет сделать.
– Обвенчаться? – Хельмо задумался. – Но кто будет их венчать?
Рихер молча сделал знак в сторону помоста, где храпел отец Теодор, а отец Гримальд все еще молился, стоя на коленях, с четками в руках. Будто хотел сказать: этого добра у нас хватает.
– Не знаю… – с сомнением ответил Хельмо. – Они же язычники.
– Дьявол их побери! – Рихер ударил по столу. – И как же они справляют свадьбы?
– Неважно как. Им можно иметь разом несколько жен. Даже если мы поможем ему с той девушкой, Вефасто заставит его взять и вторую… дочь Мистислава. Нужно как-то заставить их испытать отвращение друг к другу.
– Ревность? Знает ли невеста о его склонности к другой?
– Этого я пока не знаю. Но та драка наделала много шума…
– Нужно как следует это обдумать. Но быстрее, скоро ли должна быть свадьба?
– Этого я тоже не знаю.
– Узнай. Попросись в гости… Они не родня твоему дружку Торлибу?
– Кажется, они все здесь друг другу родня! – Хельмо досадливым движением сгреб все клочки в одну кучу. – Торлиб мне говорил – его дед был братом деда невесты. Или дядя – братом дяди… дядей брата… там кто-то чей-то сводный дядя и побочный дед… дьявол их разберет!
– Он должен знать все подробности. Завтра же поедешь к нему и все выяснишь, – велела темнота. – И запомнишь, как «Патер ностер».
– Как скажешь. Но…
– Кстати, тебе еще предстоит устроить, чтобы Торлиб учил наших отцов хазарскому языку, – напомнил Рихер. – И тебя самого заодно – от скуки он сделается разговорчивым.
– Помоги мне, преподобная Вальпурга Айхштеттская! – Хельмо возвел глаза к высокой кровле.
– Ничего, потрудишься во имя Господа. Однако мы сюда приехали не для того, чтобы научиться трещать по-хазарски. Отец Гримальд хочет перед смертью прославиться перед Господом, отец Теодор спасается от греховных склонностей, но я-то собираюсь вернуться домой живым и здоровым, а не уйти по сияющей тропе мучеников на небо!