Дорого обставленная комната после кошмара раздражала Руа. Весь этот приятный декор слишком отличался от ужасов, что мелькали за веками.
Она с укором поглядела на нежные акварельные цветы, нарисованные над балдахином, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она сейчас была в Бруфдоране, самом центре Северного королевства. Но это ничуть не успокаивало.
Из комнаты охраны раздался тихий стук. Однако Бри не стала дожидаться ее ответа и распахнула дверь.
– Ты в порядке?
– В порядке, – пробурчала Руа, крепче сжимая меч в руке. Даже в темноте она видела, как золотые глаза Бри впились в Бессмертный клинок. – Я тебя разбудила?
– Я сама проснулась. Ты задыхалась во сне.
Орлица подошла к сундуку Руа, стоявшему в изножье кровати. На ней все еще были кожаные накладки, оружие висело на поясе и на бедре. Усевшись на черную крышку ящика, Бри посмотрела на Руа.
– По крайней мере, я не кричала, – оскалилась та.
– Ты уже можешь отпустить меч, в курсе? – Бри указала на лезвие Бессмертного клинка. – Теперь ты владеешь им, и он не причинит вреда – независимо от того, держишь ты его или нет.
– Пророчества о Бессмертном клинке очень разнятся, так что я не уверена. В книгах красных ведьм сказано: «Ни один клинок не сможет убить обладателя Бессмертного клинка». Но что это значит? А стрелы могут меня убить? А как насчет камня? Есть много способов убить меня и без клинка.
Руа нахмурилась, меч в ее руке, казалось, пульсировал. Бри пристально посмотрела на нее.
– А ты много думала об этом.
– Мне просто нужно знать, что он может.
Что я могу.
– Хочешь, я выстрелю в тебя из лука? – Бри ухмыльнулся в ответ на суровое выражение Руа. – Кожа, что я тебе купила, защитит от дальних выстрелов. Лучники, которые окажутся ближе, смогут пробить эту броню. Но чтобы подойти достаточно близко, им сначала придется встретиться со мной.
Руа поглядела в золотые глаза Бри. Воительница говорила искренне. Между ними повисло молчание, тишину нарушал лишь стук веток в окно. Бри эта затянувшаяся пауза в их беседе, казалось, ничуть не волновала.
– Мне снилась та ночь в Северном дворце, – призналась Руа. Ее щеки горели.
– Я так и подумала. – Бри опустила взгляд на руки и принялась беззаботно ковырять ноготь большого пальца.
– Почему Баба Морганна ничего не сделала? Она просто стояла на коленях и бормотала молитвы на мхенбике гребаной луне! – Руа еще раз пробежала взглядом по стали Бессмертного клинка, а потом убрала его в ножны. – Морганна – ведьма, сдвинувшая целую гору. Но она ничего не сделала.
– Она разрушила весь Северный дворец, – возразила ей Бри. При этом звучала она так, будто они говорили о погоде, а не о кровавой битве.
– Тогда почему она ждала? Почему не могла разрушить дворец сразу же, как только нас забрали? Почему позволила стольким людям погибнуть? – Раздраженная, Руа откинула со лба слипшиеся от пота волосы.
– Редкая птица, эта ваша Верховная жрица. У нее был дар Видения синих ведьм. Это ведь большая редкость для ведьмы – обладать силами другого ковена, – проговорила Бри. – Возможно, у нее был предок из числа синих ведьм…
– И?
– И, возможно, она видела все исходы той битвы, потому выбрала путь, сопровождавшийся наименьшим кровопролитием, – рассуждала Бри. – Стоило ли ей спасать тех двух ведьм, если бы все братья и сестры из рода Даммакус пали в битве? Имела бы смысл их жизнь, если бы род Высокой Горы прервался в ту ночь?
– Это дурацкий вопрос.
– Что ж. Но тебе придется ответить на него, если ты собираешься и дальше обладать Бессмертным клинком.
Взгляд Бри метнулся к рубиновой рукояти, сверкающей в свете свечи. Руа знала, что она права. С каждым взмахом этого меча она превращалась в Богиню смерти – ту, что решает, какую нить жизни ей стоит оборвать.
– Меня не было там, когда погибли те две ведьмы. Я ждала в коридоре для слуг, пока они переносили Хейла из подземелий. Я не думала, что Востемур решится убить кого-то до того, как… Я бы… – Бри сжала кулаки и посмотрела на Руа. – Мне жаль.
– Ты не могла знать наверняка. – В голосе Руа против ее воли звучала горечь. Это было не то, на что она рассчитывала, ее слова всегда звучали неправильно. Сколько удивленных или возмущенных лиц оборачивались на нее в детстве, когда она без задней мысли задавала людям вопросы. Не имело значения, что она могла говорить на всех трех языках Окрита – общаться с другими Руа не умела. Она отогнала эту назойливую мысль и взглянула на Орлицу, ожидавшую, когда та продолжит говорить. Будто не было долгих минут уже привычной тишины между ними.