Несколько секунд я тупо разглядывала высокую гранитную плиту, с которой так нежно обнималась, и пыталась сообразить, откуда она здесь взялась. Потом огляделась по сторонам — леса больше не было. Вернее, он был, но намного дальше. А я, как горный орел, восседала на мощеной камнем площадке среди живописных развалин бывшего форта сабиров.
— Нашла! — с жизнерадостностью идиота констатировала я, и честно призналась: — Но повторить не смогу.
В общем-то, живописными руинами я сгоряча обозвала несколько валунов от фундамента, кусок стены, вросший в землю, на которой не было и следа снега: площадка и плита, больше смахивающая на надгробный камень. Выбор был невелик — навряд ли сабиры спрятали жертву своих магических опытов в остатках стены.
— Меняем профессию и имидж. Зовите меня просто Ларой. Расхищаю гробницы за умеренную плату, — я уперлась плечом в плиту, стараясь сдвинуть ее с места.
Через десять минут отчаянных попыток, отборной ругани и использования клинка в виде рычага, между постаментом и гранитом появился узкий зазор. Дальше дело пошло легче, вскоре я смогла отжать плиту почти на полметра. Послав к чертям все предосторожности, я сиганула туда, как кэрролловская Алиса в кроличью нору, но в отличие от сказочной девочки, приземление которой прошло без сучка без задоринки, меня приветливо встретила куча каких-то острых черепков, жалобно хрупнувших под сапогами (кроссовки погибли смертью храбрых в камине Лайона). В мутном пятне рассвета, проникавшего через щель в подземелье, я смогла разглядеть только усыпанный слоем темных черепков пол и фрагмент стены с пустующей факельной стойкой.
Тут мою голову, наконец, посетила мудрая мысль, что если я не отыщу, чем осветить дорогу, то шансы выбраться живой и невредимой стремительно падают. К счастью, факелы и огниво все-таки нашлись — нужно было только сделать пару шагов в темноту.
За первой мудрой мыслью пришла вторая — как оказалось, совсем не мудрая — я решила повнимательнее рассмотреть хрустевшие под ногами черепки. Лучше было этого не делать! Тридцатисантиметровым слоем каменную кладку покрывали раздробленные кости. Кому они принадлежали, людям или животным, уже не разобрать: осколки были мелкими, не больше, чем палец в длину, но глобальность жертвоприношения поражала.
— Что вы тут наделали? — вопрос, адресованный давно умершим сабирам, заметался эхом под каменными сводами.
Подавив отвращение, я заставила себя идти по этому мертвому ковру. Осколки с хрустом перемалывались под ногами, превращаясь в невесомую пыль. Подземный коридор, прямой как стрела, уводил все дальше от входа. В неровных отсветах факела, который больше чадил, чем горел, моя тень троилась, и начинало казаться, что кто-то идет следом, пару раз даже почудился шелест чьих-то шагов. Коридор свернул влево и начались лестницы — довольно широкие и удобные — и усыпанные костями.
Темные коготки страха прочно засели где-то под кожей, и при каждом треске расколовшейся кости впивались все глубже. Мне мерещились целые армады призраков с красными как угли глазами, недовольных столь грубым нарушением их вечного сна. Чем глубже я спускалась, тем толще становился слой праха: начали попадаться целые черепа, равнодушно провожающие меня пустыми глазницами. Человеческие черепа.
Жалобно заскулив, я еще крепче вцепилась в рукоять меча. Быть смелым — это хорошо, но уж больно страшно.
Последний лестничный пролет почти полностью скрывала костяная насыпь, только в самом низу темнел крохотный кусочек каменного арочного проема. Осторожно спустившись по этой горке, я, сжав зубы, стала отгребать кости в сторону, освобождая дорогу и изо всех сил стараясь не паниковать.
Первое, что я увидела, протиснувшись под низким сводом и насыпью, это черный обелиск. Такой же матово-бархатный, как мой меч, но более прозрачный. Он стоял посреди идеально круглого зала, памятником самому себе. Радиальный орнамент на плитах пола лишь подчеркивал эту обособленность.
«Кажись, добрались, — скептически крякнул внутренний голос. — Только шею не сверни от радости, до пола все-таки метра два!»
Послушавшись совета, я, прежде чем спрыгнуть, подсветила место будущей посадки факелом. Нет, зря я ругала свой внутренний голос, какой бы он не был зануда, но чаще всего его рекомендации были как нельзя более своевременны: пола не существовало — куда ни посмотри, вниз уходили лишь отвесные стены. Обелиск просто висел в центре этой пропасти, поддерживаемый магией и фосфорно-светящимися, толстыми линиями огромной паутины, которую я сначала приняла за орнамент мозаики.