– Ваши женщины обладают самой прелестной из красот: крепостью тела и характера.
Тиндарей поднимает кубок: «За женщин Спарты», – произносит он.
Все вторят его словам, и золотые кубки посверкивают в свете ламп.
Летом солнце садится поздно. Клитемнестра стоит на террасе перед мегароном и смотрит на горы, тянущиеся на западе и востоке. Поначалу их вершины резко выделяются на фоне оранжевого неба, но вскоре контуры размываются и сливаются с темнотой. Заслышав сзади приближающиеся шаги, она не оборачивается. Рядом, как она и надеялась, появляется Тантал. Она сама хотела, чтобы он пошел за ней, а теперь не знает, что говорить, и поэтому молчит. Когда Клитемнестра поворачивается к нему, он разглядывает золотые серьги в форме анемонов, которые, колыхаясь, щекочут ей шею и плечи.
– Ты знаешь, как появились ветреницы? – говорит он, нарушив тишину. У него теплый голос, а кожа темна, как дубовая кора.
– Мы зовем их анемоны, – говорит Клитемнестра.
– Анемоны, – повторяет он. – Богиня Афродита сотворила их из крови Адониса, юноши, которого она любила.
– Я знаю, что случилось. Адониса задрал вепрь.
Тантал хмурит брови.
– Юноша умирает, но любовь богини к нему живет. Эти цветы – напоминание о красоте и стойкости во времена напастей.
– Это правда. Но Адонис мертв, и никакой цветок не может его заменить.
Тантал улыбается:
– Ты и вправду чуднáя.
Я не чудна́я, хочет сказать Клитемнестра, но продолжает молчать, затаив дыхание.
– Твой отец говорит, что ты мудра, как взрослая женщина, а когда я спросил о тебе у твоей сестры, она ответила, что ты всегда знаешь, чего хочешь.
Клитемнестра склоняет голову набок:
– Этому могут позавидовать и мужи.
Улыбка улетучивается с лица Тантала, и она боится, что он уйдет. Но он протягивает руку к ее волосам. Касается кос, нащупывает шею. Кожа от его прикосновений вспыхивает огнем, но ей всё равно хочется еще. Она делает шаг вперед и встает достаточно близко, чтобы можно было ощутить его жар. Ее переполняет желание, но она не может подойти еще ближе. В конце концов, он ведь чужеземец. Они стоят не шевелясь, а мир вокруг них продолжает свое движение.
Тени на террасе вытягиваются. Всё вокруг смягчается и затухает, небеса сливаются с землей, и их лица растворяются в сумраке, как мимолетное дыхание.
4. Истории Тантала
Ранним утром Клитемнестра сидит в мегароне подле трона отца. В зале жарко, фрески на стенах как будто плавятся. Она чувствует запах пота Тиндарея, а ее братья в это время спорят об одном спартанском воине, который присвоил себе жену товарища. Еще немного, и люди потоком хлынут в мегарон со своими ежедневными жалобами, а ей придется их слушать, но она не может думать ни о чем, кроме руки Тантала у нее на шее. Это было похоже на прикосновение звезды.
– Воин должен заплатить, – говорит Полидевк, повышая голос.
Клитемнестра трет глаза, силясь собраться с мыслями.
– Ты очень мстителен, сын, – говорит Тиндарей. Он ест виноград из миски, сок струится у него по бороде. – Одного устрашения недостаточно, чтобы править.
– Мы говорим о человеке, который похитил чужую жену! – резко парирует Полидевк.
– А может, она пошла с ним сама? – скалится Кастор. – Проследи, чтобы он заплатил товарищу золотом, и отпусти обоих.
– Если наказанием тому мужу будут лишь деньги, что ему помешает, когда он снова захочет поиметь чужую женщину? – спрашивает Полидевк. – Но если ты заберешь его дитя, его жену и покажешь, что он тоже может потерять то, что любит, тогда он усвоит урок. Он не будет просить о прощении, он будет молить о нем.
– У него нет жены, – замечает Кастор. – Он вдовец.
Тиндарей вздыхает.
– Что думаешь ты, Клитемнестра?
Она выпрямляет спину.
– Призовите женщину. Спросите ее, что она сделала и почему.
Братья резко поворачивают к ней головы: «И тогда что?»
– И тогда вы поступите соответственно. – Ей никто не отвечает, и она продолжает: – В Спарте мы или в Афинах? Разве мы не гордимся нашими сильными, свободными женщинами? Разве мы запираем их в домах, чтобы они хирели и становились бесполезны?
– А если женщина скажет, что сама отдалась другому? – хмурит брови Кастор.
– Тогда ей вместе с другим мужчиной придется просить прощения у своего мужа. Если же он взял ее силой, он будет просить прощения у нее, но не у ее мужа.
Тиндарей кивает, и лицо Клитемнестры вспыхивает от гордости. Отец редко к кому-то прислушивается.