До боли сжав зубы, Лариса качнулась в сиденье, чувствуя, что еще чуть-чуть и она сойдет с ума от переполняющего ее напряжения.
Впереди над спинками пассажирских мест появилось две головы. Улыбающиеся парень и девушка синхронно сморщили носы и демонстративно вставили разноцветные затычки в уши. Подмигнув Ларисе, девушка кинула ей на колени еще одну пару беруш.
Кивнув девушке, Лариса вцепилась в подарок, как хищник в кусок мяса. Ее взгляд упал на часы. Осталось шестнадцать минут. Не время расслабляться.
Откинув в сторону подаренные беруши, Лариса вооружилась ручкой и с остервенеем сжала ее в кулаке. Боль в правой руке вернулась. Сквозь рукав блузки начала проступать кровь.
Еще шесть «Ж» и все кончится. Лариса была в этом более чем уверена.
На откинутом столике перед спящей старушкой лежал маленький блокнотик. Тянуться к нему пришлось поврежденной рукой. Светлая ткань с ужасающей быстротой окрашивалась красным, будто руку медленно окунали в багровое озеро.
Маленький листочек оторвался с тихим хрустом. Блокнотик скользнул сквозь пальцы и скрылся в щели между сиденьями. Но Ларисе было уже все равно. Открыв столик перед собой, девушка старательно вывела на листке бумаги жирную черную букву «Ж».
«Готово. Еще момент».
Лариса прижала лист к губам, отчаянно слюнявя языком нарисованную букву.
Тринадцать минут.
«Кого? Кого? Кого?»
Ударившись в панику, Лариса стала озираться по сторонам. Только бы успеть до того, как стюардессы потащат через проход свои дерьмовые тележки с напитками.
Варюша залилась новой трелью.
«Заткнись!»
Лариса откинула голову на сиденье и всхлипнула. Сумасшествие. Рядом пошевелилась мирно спящая старушка.
«Карга. Куда ты намылила лыжи в свои-то годы? Кто у тебя в Париже? Дети? Внуки? Летишь, чтобы испортить им жизнь своим присутствием? Думаешь, ты им там нужна? Да никому ты не нужна!»
Обслюнявленный листок прижался к сухонькой руке старушки. Та слегка вздрогнула, но не проснулась. Лариса тихо хихикнула, обозревая свои труды: расплывчатые, но угадывающиеся очертания жирной «Ж».
Одиннадцать минут.
«А вы, влюбленные голубки? – В полутьме салона самолета Лариса привстала с сиденья, с молчаливой яростью взирая на молодых людей, презентовавших ей беруши. – Летите в Париж хорошенько отдохнуть? Романтика? Любовь? А как же я? Почему умереть должна я?»
Подкраска буквы, смачный плевок на бумажку. Миниатюрная рука Ларисы без труда протиснулась между сиденьями и прижала листок к затылку девушки, положившей голову на плечо своему парню. Резкое движение и бумажка прижалась к щеке задремавшего юноши.
Девять минут.
Перед глазами возникла голубоватая дымка. Лариса ошарашено заморгала и вскочила с места, врезавшись в мамашку с надрывающейся на весь самолет Варюшей. Листок оставил едва видимый след в виде буквы «Ж» на оголенной ножке рыдающей девчушки.
– Ой, извините, – пролепетала мамашка – худая швабра с куцым хвостом на затылке. – Вы в порядке?
Ногти впились в кожу ладони – столь сильно Лариса сжала руку в кулак. «Ж» на Варюше. Нет, она не собиралась так поступать. Только не на ребенке. К горлу вновь подкатилась тошнота. Ноги подкосились, и Лариса с силой шлепнулась задом на пол. В ушах зазвенело.
Голубой туман. Вот, что увидела девушка, моргнув первый раз после падения. Туман клубился в проходах и снаружи за иллюминаторами, собирался на сиденьях, принимая очертания людей.
И никого.
– Нет, нет, нет! – Лариса поползла по проходу сквозь туман. – У меня еще семь минут! Долбанных семь минут!
Кто-то пошевелился около двери туалета. Мальчик лет семи с рыжими кудрявыми волосами. Он сидел прямо на полу, прижав колени к груди, и держал в вытянутой руке игрушку – Человека-паука.
– Мальчик?
Рыжий повернулся к Ларисе и с любопытством осмотрел ее. Видимо, он удивился тому, что та ползает по самолету на коленях.