Страшно представить, что творилось в этом вагоне, когда в нем находилось человек…пятнадцать. Паника. Страх. Крики… Нет, криков я не слышала. Или же не хотела слышать?..
— Нас могли пустить по запасному пути, — произносит Семен, поднимаясь с колен.
Он оставляет Тему на попечение Маши.
— Мы до них еще не доехали, — отрицает его истину Дмитрий, качая головой.
— Вы работаете в метро?
— Можно и так сказать, — произносит он, и его губы растягиваются в легкой усмешке. — В любом случае, мы едем слишком долго. И это не запасные пути.
Я смутно себе представляю устройство метрополитена. Для меня это большой муравейник со множеством ходов-туннелей. Я даже не знаю, может ли один туннель проходить над другим? А есть ли туннели-перекрестки? Для меня это тайна покрытая мраком и разгонять этот мрак я не собираюсь.
— Ладно. Если никто не хочет идти в первый вагон со мной, то я и сам схожу.
Врач больше с собой никого не зовет, и ждать никого не собирается.
Он уходит, а мы остаемся на месте.
Интересно, а есть ли пассажиры… То есть, остался ли кто-то во втором и первом вагонах? Представляю, как не по себе сейчас должно быть машинисту.
Все же Черноволосая ошиблась, а Тема сказал дельную вещь: если машиниста в кабине нет, то кто заставил поезд тронуться с места? Кто закрыл двери? Кто включил свет? Машинист определенно должен сидеть на своем месте, не решаясь открыть дверь и посмотреть, что происходит у него за спиной. Возможно, по этой же причине он не остановился, когда люди начали бежать по платформе. Он их просто не видел, так как голова поезда заехала в туннель раньше вагонов.
— И что, мы просто будем здесь сидеть? — спрашивает Белла. — Ждать чего-то?
— А что ты предлагаешь?
Черноволосая недовольно смотрит на Спортсмена, но на его вопрос никак не реагирует. Весь ее внешний вид говорит о том, что конкретно у него она ничего не спрашивала, а значит и отвечать ему что-то не обязана.
Сергей такое к себе обращение молча проглатывает. То ли считая низким препираться с девушкой, то ли попадая под ее обаяние.
Как мне кажется, второй вариант звучит правдоподобнее. Вот вам и появление в сюжете влюбленной парочки.
— А с дядей Семой все будет хорошо? — спрашивает Тема у Маши. — Ему можно идти туда одному?
— Все будет хорошо, — уверяет его Маша, гладя мальчика по голове.
Но вот то, как при этом она смотрит на нас…
Маша не была уверена в собственных словах.
— Может, и правда лучше собраться всем в первом вагоне?
Поверить не могу, что начинаю говорить об этом. Теперь заинтересованные взгляды направлены только на меня. Ощущаю себя каким-то зверьком в клетке. Шаг вправо, шаг влево… Опять неудачные шутки появляются в моей голове.
— В последних вагонах никого не осталось? — спрашивает Дмитрий почему-то именно у меня.
То что я перешла из четвертого в третий не значит, что я знаю о ситуации в пятом, шестом и… Сколько в поезде вообще вагонов? Кажется, семь или восемь.
— Семен сказал, что там есть парочка человек, но до них «не достучаться», — повторяет слова Врача Сергей.
Никогда не могла называть людей с этим именем «Сережа» или «Серега». Или еще хуже — «Серый». Сразу же ассоциация с серыми зайчиками, скачущими по лесу. Хотя, нет… Хуже всего делать ударение на последний слог его полного имени.
Бедный, над ним же наверняка в детстве посмеивались.
По-дружески, конечно. Но посмеивались.
— Ясно. Ну, я не против пойти в первый вагон. Все же… Нина, да?
Киваю.
— Нина и этот ваш, — он делает акцент на этом слове, — Семен в чем-то правы. Нужно держаться вместе. Но вот я за теми, кто там остался, не пойду.
Дмитрий разводит руками в сторону и переводит взгляд на Беллу.
— Добровольцы?
— Уж точно не я, — заявляет Черноволосая, направляясь к разделяющей вагоны двери.
— Я… Я даже не знаю… — мямлит Маша, но к ней ни у кого вопросов и так не было.
Машу уже заклеймили «надзирателем» Темы. Должен же был кто-то присматривать за мальчиком.
— Нина?
Я не хочу туда идти. Просто не хочу возвращаться в место, в котором чудом уцелела, но… Есть у меня одно поганое качество… Я совестливая. Когда понимаю, что никто кроме меня нужного дела не сделает, а оно очень важное…
Поганое качество, в общем. И абсолютно не нужное.
Если уж все отказались, то, наверное, придется мне…
— Я за ними схожу, — внезапно произносит Сергей. — Заодно заберу…сумки.
Точно, он же так их не взял. Конечно, в них сейчас нет особой необходимости, но…это ведь вещи его друзей.
Дмитрий смотрит на него дольше, чем надо, как-то изучающе, а потом просто пожимает плечами и ухмыляется.
— Вот и доброволец нашелся.
Дмитрий присоединяется к Белле, которая все это время пытается открыть дверь в другой вагон. Я могла бы подумать, что ей не хватает сил на то, чтобы дернуть на себя эту «перегородку», но как оказывается, не хватает Черноволосой мозгов. Двери в этих поездах отъезжают в сторону, как в гардеробном шкафу, а не открываются вовнутрь. Вот и вся загвоздка.
Серьезно… Она что, не видела, как Семен перемещался между вагонами? Может, у нее зрение плохое, а тут я со своими мозгами?
Сергей обходит меня и направляется обратно к четвертому вагоны. Маша берет Тему за руку и ведет его следом за Дмитрием и Беллой.
— Нина, ты идешь?
Я оказываюсь меж двух огней. А как же золотое правило не разделяться в непонятных ситуациях? Почему об этом все и всегда забывают? Нельзя отпускать кого-то одного. Никак нельзя!
— Эм… Я…
Оборачиваюсь к Спортсмену.
Он мою заминку замечает и даже как-то благодарно мне улыбается. Словно говорит: спасибо за беспокойство.
— Я мигом, — говорит он. — Туда и обратно.
Совесть моя, совесть. На кой черт ты мне сдалась?
— Я с тобой схожу, — быстро проговариваю я.
Все, я это произнесла. Теперь не отверчусь.
— Не стоит поодиночке ходить. Особенно…
Особенно после того, что недавно произошло.
Думаю, он не против моей компании. Парень, есть парень. Никогда не признается, что ему страшно. А вдвоем как-то сподручнее что ли. И надежнее.
Маша с Темой уходят без меня, а я присоединяюсь к Спортсмену.
Мы возвращаемся в наш вагон.
Сергей подходит к оставленным ранее сумкам и, покапошившись в каждой из них, перекладывает все вещи в одну. Скорее всего, в свою собственную. Это умно. Лишние вещи могут впоследствии стать действительно «лишними».
— Пойдем?
— Да.
В пятом вагоне никого нет. Мы с Сергеем переглядываемся, но все же идем дальше.
— Может, они в следующем? — предполагаю я.
— Может быть, — говорит Сергей.
И быстрее, чем голова начинает по-настоящему соображать, я понимаю, что поезд замедляет ход. Уже через несколько секунд он окончательно останавливается, и «черви» вновь начинаю вызывать зуд в моей груди.
— Если… Если это сейчас повторится…
— Забираемся на сиденья и не шевелимся, — заканчивает за меня Сергей.
Значит, они и правда реагировали на шум.
Просьба…х-х-х… К пасса-а-ажирам… Ш-ш-ш… Незамедлит… Х-х-х… Первый…ва-а-агон… Ш-ш-ш…
Передача вновь завершается коротеньким наставлением.
— Как-то…
— Странно он говорил.
Мне начинает казаться, что Сергей умеет читать мысли.
— Но главное, что он там.
С этим сложно не согласиться.
— Должны ли мы?..
Закончить говорить Сергею не дали перебои со светом. Лампы в вагоне друг за другом замигали, будто что-то пронеслось вместе с током по проводам, на доли секунд вызывая в каждой лампочке короткое замыкание.
— Пошли обратно, — говорит Сергей, поправляя на плече сумку и хватая меня за руку выше локтя. — Плевать. Они слышали, что он сказал.