— Колледж Бзллиола! Это замечательно!
— Закажем что-нибудь? — спросил Пьер. Невысокая официантка понурясь терпеливо стояла у нашего столика.
— Разумеется, разумеется.— Профессор Курода сделал заказ и возобновил разговор.— Колледж Бэллиола— как это интересно. Ведь оттуда вышли Т. Х. Грин, Джоуэт, Сиджуик[10] ... и, конечно, ваш теперешний премьер-министр. Как жаль, что я учился не в Оксфорде. Я мечтаю побывать там, пока жив. «Ах, Оксфорд — имя, что милей ушам, чем университет, где он учился сам»[11]. Разумеется, это не так, мой университет мне очень мил. Я получил образование в Токио,— добавил он.
— Ты не мог бы устроить профессору Курода стипендию? — спросил Пьер, хватая мороженое со сливками, прежде чем официантка успела поставить поднос.— Что за дрянные пирожки!
— Я?
— Ну, твоя организация.
— К сожалению, стипендии выплачиваются лишь лицам в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
— Да... — Профессор Курода вздохнул.— Боюсь, что я сжег за собой мосты и оказался между небом и землей. Перед войной я был объявлен японским правительством «персона нон грата»; после войны я вернулся в числе беженцев из Маньчжурии — уехал туда в военное время, спасаясь от нашего отвратительного милитаризма. И вот теперь я уже старик, а кто захочет потворствовать мечтам старика? И на что способен старик — ему остается только умереть.
Пьер поднял голову от мороженого, которое он с жадностью отправлял в рот длинной ложкой.
— Ну нет, вы на многое способны. Ваша «Грамматика древненорвежского языка», ваш перевод «Эммы»... Не говорите глупостей.
Профессор Курода немного повеселел.
— Вообразите, мистер Кинг,— сказал он,— «Эмма» до сих пор не издана в переводе на японский язык. Разве это не поразительно? Можно купить переводы почти всех романов Перл Бак, но Джейн Остин...
— Джейн Остин не получила Нобелевской премии.
— Замечательно вкусно,— сказал Пьер, вытирая платком губы. Он взял вилку, поддел на нее пирожок.— Черствый,— сказал он, чавкая.— Но не можешь ли ты сделать что-нибудь для профессора Курода? — спросил он.
— Я бы с удовольствием.
— Он настоящий англофил. Это же сразу видно. Он даже пишет стихи по-английски. Не правда ли, профессор Курода?
— Не стихи, мсье Молле, а версификации, всего лишь версификации. Или под этим словом подразумеваются только рифмованные строчки? К сожалению, в моих стихах нет этого стержня — рифмы.
— Мне хотелось бы почитать ваши стихи.
— Право, ваша любезность не имеет границ. Но мне было бы стыдно показать их вам, настолько они... ничтожны. — Он выбрал слово после некоторого колебания, но, сказав, по-видимому, остался доволен.— Вот если бы вы просмотрели небольшое эссе, которое я написал о романе «Там, где не смеют ступать ангелы»[12]...
— Я буду очень рад.
— Пожалуй, съем-ка я еще пирожок,— заявил Пьер.
— Сделайте одолжение, мсье Молле, сделайте одолжение! Ведь мне не так уж часто выпадает на долю удовольствие принимать... угощать... двух столь выдающихся людей.— Он повернулся ко мне.— Надеюсь, мы с вами еще увидимся, мистер Кинг. Надеюсь, мы будем друзьями. Как говарят у вас в Англии, единственный способ иметь друга — это самому стать другом, не так ли? Я хочу стать вашим другом, мистер Кинг. Вы позволите?
***
В Японии у меня было немало друзей среди молодежи; с людьми пожилыми я почти не дружил — профессор Курода был один из немногих. По-видимому, пожилые люди считали недостойным брать от дружбы слишком много, а давать в Японии, где за всякую любезность полагается платить любезностью, нередко означает то же самое, что брать. Но профессор Курода с самой первой нашей встречи готов был давать и брать без всякого расчета.
В кафе я упомянул, что пишу статью о жизни Лафкадио Хирна[14] в Мацуэ, где профессор Курода родился, о чем он сказал мне перед этим. Профессор пришел в восторг.
— Я счастлив,— сказал он, сияя,— что есть иностранец, которого интересует наш Хирн. Заметьте, я сказал «наш». Он стал нашим, потому что, как видно, больше никому не нужен.
— Он ваш, потому что сам выбрал вашу страну,— сказал Пьер.
— Да, но боюсь, что он не столь крупный писатель, как нам бы хотелось.
Профессор Курода вздохнул.
— Он понимал Японию как никто,— сказал я.
Через два дня у меня в доме раздался телефонный звонок.
— Говорит Курода.
— А, профессор Курода, доброе утро.
— Мы с вами познакомились после лекции, которую вы прочли членам Японской ассоциации преподавателей английского языка.
— Да-да, конечно.
— Если помните, вы оказали мне честь и согласились выпить со мной кофе. Вы и мсье Молле.
14
Лафкадио Хирн (1850 — 1904) — писатель, сын ирландского офицера, проживший в Японии большую часть жизни.