— Санни, что с тобой? — поинтересовался Клерри. — Ты что-то больно тихий нынче.
— Странная штука произошла сегодня со мной, — ответил Санни и поморщился.
Накануне вечером Санни приехал поездом с Восточного побережья и заночевал в Торндоне у Джека Суини. У Джека всегда можно переночевать. Когда нам приходится работать вместе, мы всегда выбираем его своим профсоюзным делегатом: такого хорошего парня, как он, редко встретишь.
Утром Санни трамваем отправился в Мирамар, нанялся там кочегаром на газовый завод и уже на другой день должен был выйти на работу. На обратном пути Санни купил первый выпуск вечерней газеты. В одном из объявлений он вычитал, что недалеко от вокзала сдается комната, и место показалось ему вполне подходящим, поскольку трамваи на Мирамар отправлялись как раз отсюда. Санни показал нам объявление: «Сд. комн. молод., спок., благовоспит. джентльмену…» и прочая обычная в таких случаях ерунда, а в конце — телефонный номер квартиры.
Санни сейчас же к телефону.
— Да, — ответила хозяйка, — есть чудесная комнатка, весь день там солнце; окнами выходит во двор, так что уличного шума совсем не слышно. По утрам я буду приносить вам чай, поджаренный хлеб и джем. Стирку не беру, но у нас есть прачечная с новенькой стиральной машиной, вы можете стирать сами.
— Вот и хорошо, — ответил Санни. — На случай, если будет много желающих, запишите мою фамилию, а я сейчас приеду.
Женщина спросила его фамилию и дала свой адрес. Санни вскочил в трамвай, доехал до памятника павшим на войне, а потом пешком поднялся на гору, где строится новая церковь. Тут он отыскал ветхий двухэтажный серый домишко. Постучался. Дверь открыла старая женщина — я так и вижу ее перед собой, немало перевидал я таких на своем веку: все они похожи друг на друга, как две капли воды. Разжиревшие, с хриплым голосом… Сизые носы, вставные зубы, спутанные и пережженные перманентом волосы…
Женщина внимательно осмотрела Санни.
— Извини, — сказала она. — Комната сдана.
— Но я же, — возразил Санни, — только что звонил и назвал себя: Санни Фостер, а вы ответили, что все будет в порядке, потому что я первый. Вы сказали, что комната будет за мной.
Женщина уставилась на него.
— Так ты именно тот молодой человек, что звонил?
— Я, я!
— Видишь ли, — продолжала женщина, — по телефону ты не сказал мне, что ты маориец. Я-то ничего не имею против маорийцев, а вот некоторым нашим постоянным жильцам это не по вкусу.
— Какое мне дело до того, что им нравится или не нравится? У вас есть свободная комната, и я хочу ее снять.
— Знаю, сынок. Но у нас тут уже несколько раз появлялись беспокойные квартиранты. Однажды соседи даже жаловались в полицию. Мы не хотим, чтобы о нашем доме пошла дурная слава.
— Вы сдаете комнату или нет?
Женщина помолчала.
— Да, сдаю, — ответила она. — Но не тебе.
И женщина захлопнула дверь у него перед носом. Санни до того разозлился, что готов был разнести домишко.
— Что же мне теперь делать? — спросил он у нас.
— Не вешай носа, — сказал я. — Не все же хозяйки такие.
— Пойдем к нам, — предложил Клерри. — Миссис Мортон добрая старуха, она не станет возражать, если ты будешь жить с нами.
— Ну, не знаю, — усомнился я. — Сида-то Бернса она выперла.
— Да, но с Бернсом дело другое, — возразил Клерри, доставая табак. — Бог мой, сколько же жульничества во всех этих меблирашках! Пустят хозяева иммигрантов и дерут с них семь шкур. Местный житель нипочем не станет платить такие деньги.
— К белому, пусть он хоть на пять минут заглянул в нашу страну, отнесутся совсем по-другому, чем ко мне, — заметил Санни.
— Да, но надо же где-то жить бедолагам, которые только что сошли с парохода, — сказал я.
— Надо, — согласился Клерри. — Но не в том дело. Вы понимаете, как хозяева наживаются на них? Вот о чем речь. Возьмите эту старую каргу, что разговаривала с Санни: она сдаст комнату какому-нибудь иммигранту и сдерет с него не меньше половины недельной зарплаты, а он и пикнуть не посмеет, побоится, что его вышлют из страны, если у него не будет постоянной прописки.
— От всех этих разговоров комната у Санни не появится, — вставил я.
— Комната? Черта с два, — ухмыльнулся Санни. — Скорее уж пиво. — Он собрал стаканы и начал протискиваться к стойке. В помещении стоял сплошной гул, у стойки не было ни одного свободного местечка, вокруг толкались люди, разыскивая своих знакомых. Клерри с отвращением осмотрелся.
— Каждый раз я замечаю, что здесь становится все хуже и хуже, — сказал он. — Может, допьем пиво и перекочуем в другой зал?